Я заметила на грядушки стула, возле кровати тетушки, висело очень красивое голубое платье. С белыми рюшами, покрытое серебристой росписью с разноцветными камнями.
Это наверное мне на мой праздник. Обрадовалась я.
И принялась его быстрее примерять на себя, случайно уронив стул и разбудив Марфу.
– Тю! Чё не спится ягодка?! – спросила сквозь сон женщина. – Погодь шустрая, иголки ещё не вынула! Погодь! Сейчас уколешься.
Но было уже поздно. Не успела я его надеть через голову, так сразу же больно кольнула палец, уронив платье на пол.
– А ну ступай в умывальню, потом причешись, вон все волося позапутанные.
Показала она на мои колтуны в волосах, после ночи.
– Апосле уже будем готовиться.
– Ага! – невтерпеж облачиться в новое платье, я поспешила в умывальню.
Мама уже встала и спустилась к нам.
– Мамочка, сегодня мой обряд!
Радостная подбежала её обнимать.
Она было сегодня очень бледна, и выглядела уставшей. Мама убрала прядь волос с моего лица, улыбнулась и велела, так же идти причесаться.
После умывальни и завтрака, мы с Марфой одели на меня новое платье и заплели косу с лентами под цвет его. На голову я надела узорное очелье[2], по бокам которой были прикреплены рясны.[3] Они свисали вертикально вниз до шеи, сделанные, из разноцветного бисера, изображающий узор огница и символику нашего рода. Я была такая счастливая, любуясь на себя в зеркало. Только вот единственное, что мне портило настроение, это мое родимое пятно. Оно было слегка розоватым, расположенным над левой бровью и чуть переходящее на веко глаза.
– Не волнуйся! Ты же знаешь, когда ты переживаешь, оно ярче становится! – сказала мама.
– Да чего ты переживаешь?! – звучным голосом, успокаивала меня Марфа. – Такая невеста выросла, вон завтра отбоя уже не будет от женихов! Все захотят свататься!!
Я обняла маму и Марфу.
– Ой, боги! Ты чего это дитё! – тетушка тоже крепко прижала меня в свои объятия и прослезившись сказала. – На женихов пока не рассчитывай, мала ещё! Это праздник благодарение богам, что ты теперь девушка и перешла из девочки в девушку, способную продолжать род наш! О суженных пока не думай! Отец велел, что замуж пойдёшь не раньше семнадцати! – помахала мне пальцем Марфа. – Ыхи! Ыхи! – она начала громко рыдать, вытирая слёзы платком. – На держи!
Тётушка протянула мне мешочек, в нём был наручный браслет из золотистых ниток и бисера с символами нашего рода, которые были и на моём очелье.