Итак, Дэвид Гилмор, Роджер Барретт (по прозвищу Сид) и Джордж Уотерс (отзывавшийся и на имя Роджер), а также еще несколько человек, о которых речь пойдет чуть дальше, знали друг друга по Кембриджу начала 60-х. Гилмор проводил юность в скитаниях по случайным концертам (и бывал за это арестован) во Франции и Испании; Барретт посещал колледж в Кембридже; Уотерс учился в Лондоне, где и познакомился с такими же, как он, студентами-архитекторами – Ником Мейсоном, сыном известного режиссера фильмов об автомобилях, и Ричардом Райтом (или просто Риком), классическим музыкантом-недоучкой со склонностью к джазу. Они собрали целую серию групп, в состав одной из которых вошел и Барретт (который жил теперь в Лондоне: его талант рисовальщика обеспечил ему учебу на курсах живописи). Эти недолго существовавшие группы проходили под самыми разными названиями, включая: The Meggadeaths, Sigma 6, The (Screaming) Abdabs, Leonard’s Lodgers (человек по фамилии Леонард действительно сдавал им жилье) и The T-Set. В итоге они остановились, впрочем, на варианте The Pink Floyd Sound – это название, как известно любому школьнику 70-х, получилось из комбинации имен двух любимых Барреттом блюзменов, Пинка Андерсона и Флойда Каунсила. По мере того, как росла уверенность музыкантов в собственных силах, группа перешла от исполнения кавер-версий поп-шлягеров и ритм-н-блюзовых стандартов к собственным психоделическим, часто весьма длинным импровизациям, которые так обожали участники нараставшего в Лондоне андеграундного движения и так ненавидели обычные посетители концертов во всех прочих местах.
Что впоследствии принесло группе столь широкую и столь прочную любовь? Что позволяло их альбомам расходиться в феноменальных количествах? Сложная комбинация факторов: применяемые ими новшества, внимание к мелким деталям, требовательность к качеству, великолепная музыка, хитроумие придумываемых Уотерсом концепций и их актуальность для тогдашней сцены, завеса тайны вокруг их нежелания фотографироваться или давать интервью на значительном отрезке 70-х, отсутствие в продаже их синглов в тот же критический период, оригинальность и художественный изыск конвертов их альбомов, не имеющий себе равных концертный звук, зрелищные сценические шоу – и, разумеется, та особая магия, которую попросту невозможно воспроизвести, за какие угодно деньги или с каким угодно оборудованием.