– Да! – сверкнула глазами Флоренс. Когда речь заходила о театре, ее охватывало пламенное воодушевление. – Я исполняла главную роль в «Двенадцатой ночи».
– Ты была Виолой? – уточнила Джоан.
– Ага. И я блистательно справилась.
Флоренс горделиво улыбнулась. Она знала, что сыграла Виолу отменно.
– А по-моему, – хмыкнула Уинифред, потягивая из бокала херес, – ты немного переигрывала.
– Да что ты понимаешь? – свирепо накинулась на нее Флоренс. – Ты в жизни на сцене не выступала!
– Я думаю, ты была бесподобна, – утихомирила ее Маргарет. – По правде говоря, я слышала, как сидевший передо мной господин признался, что такой изумительной Виолы он никогда раньше не видел. Он сказал: ты дала фору ведущим актрисам лондонских театров.
– Да он пошутил, – отмахнулась от ее слов Уинифред.
– Нет, он говорил вполне серьезно, – возразила Маргарет.
– Вы не забыли, что я намереваюсь стать актрисой? – напомнила им Флоренс.
Джоан метнула испуганный взгляд на сидевшего в эркере мужа, но тот, увлеченный беседой с Реймондом, остался глух к крамольным речам внучки.
– Мне кажется, – мягко осадила она Флоренс, – в жизни есть занятия поинтереснее театра. И какое-нибудь из них тебя вскоре обязательно увлечет.
– Сомневаюсь. Я твердо решила стать великой актрисой.
– Боюсь, твоему отцу это не понравилось бы. Вряд ли он пустил бы тебя на сцену, – жалобно пробормотала Маргарет и беспомощно оглянулась на старшую дочь, ища у нее поддержки.
– Это верх неприличия, Фло, – бросила Уинифред.
– Верх неприличия? С чего вдруг, Уинни?! С того, что я – благовоспитанная юная леди? И кем же мне, по-твоему, стать? Фрейлиной при королевском дворе? И разгуливать в миленьком белом платьице, держа в обтянутых перчатками руках букетик фиалок? – Флоренс презрительно расхохоталась. – Ты какой-то пережиток Средневековья, Уинни! Мой идеал – женщины, которые сами распоряжаются своими судьбами, а не сидят сложа руки в ожидании женихов.
– Помнится, кто-то собирался выйти замуж за Обри Даша.
Флоренс насупилась и вздернула подбородок.
– Одно другому не мешает. Можно быть замужем и жить полной жизнью, Уинни!
Заметив застывшую в дверях горничную, Джоан предостерегающе вскинула руку:
– Девочки, пора обедать, – затем поглядела на Флоренс, расплылась в улыбке и примирительно сказала: – Солнышко, поверь, когда ты выйдешь замуж, на тебя обрушится столько всевозможных забот, что тебе станет не до театра.