– Мисс, есть что-то еще, что вы можете мне сказать? – он сам не заметил, как перешел с ней на Вы.
– Нет, мне нечего добавить, – она посмотрела в сторону двери. – Знаете, мы действительно очень давно не заходили в гараж. Даже странно. Там, наверно, остались все папины вещи.
***
Тем временем шериф внимательно осматривал газон. Сантиметр за сантиметром он изучал с ручным фонарем, надеясь найти хоть что-то. Ситуация теперь казалась куда серьезнее, чем сначала. Трава была повсюду притоптана, что неудивительно, учитывая, сколько человек здесь прошлись. Он направил свет на будку и резко отпрянул, увидев внутри пса. Рыжая мохнатая дворняга издала слабое рычание, но не вышла. Даже не шелохнулась.
Кажется, он болен, подумал шериф. Он посветил в будку, оглядел ее изнутри. Ребенка там не оказалось. Хотя он мог бы уместиться при желании.
Куда же ты делся, Ричи?
Здесь было не так много мест, куда можно залезть. Качели, лиственное дерево, маленькая беседка со скамейкой и столиком и собачья будка.
Допустим, мальчик хотел поиграть с собакой. Но она явно не в настроении. Как привлечь ее внимание? Едой? Потянуть за уши? Нееет, мама точно учила тебя не мучить животных. Может, ты залез на будку и попрыгал на ней, чтобы разбудить пса?
Он глянул с обратной стороны. Ребенок вполне мог залезть, облокотившись на забор. Чарли схватился за забор, имитируя движения мальчика, и тот слегка поддался. Он надавил сильнее, потянул в разные стороны и блок разболтался, нижняя его часть свободно двигалась вперед-назад. Чарли присел и выглянул наружу, направив туда свет. На асфальте были видны капельки крови. Теперь-то все стало понятно. Он не сможет пролезть через такое маленькое отверстие (а Ричи вполне смог бы), поэтому решил выйти через главный вход.
***
Оливия прекрасно знала, где лежат ключи. Она зашла к себе в комнату, быстро достала их из комода и на цыпочках пробралась к двери в гараж. Ей нужно было всего пару минут. Она действительно не убиралась здесь после смерти мужа: ей не хотелось прикасаться к вещам, которые принадлежали ему. Кроме машины. Они вынуждены были продать ее, чтобы заплатить за дом, организовать похороны и прожить первое время. Часть денег все еще были у нее, лежали на счете в банке. Она оставила их на колледж детям. Никто не скажет, что Оливия Смит плохая мать. Что бы они там все ни думали. Иногда она видела в глазах некоторых людей жалость, в других – осуждение: довела мужа до самоубийства. От хороших жен, как известно, не уходят. Ни к другой, ни в могилу. Если бы они только знали… каким он был. Тогда ее бы прозвали героиней. Святой женщиной. Мученицей. Они бы поняли, что она всего лишь защищала честь семьи.