Его подчиненные вытащили из сундука вещи отца и все белье. Соорудили большой узел, сложили в него тряпки. Даже хлеб и скатерть с маминой вышивкой забрали, а после вышли.
Мы застыли, как будто вросли в тот угол. Молчали. Смотрели, как заговоренные, в открытую дверь. Только когда совсем замерзли, зашевелились, и новая волна страха завозилась в груди.
Настя опасливо шагнула вперед. Оглянулась на нас. И резким рывком закрыла дверь на крючок и засов, зашторила окна. Присела на лавочку у обнаженного стола.
Мы боялись выглянуть в окно. С улицы все время доносились чужие, пугающие крики. В тот вечер мы не ели. Печь давно прогорела, а затопить мы боялись. Вдруг привлечем внимание пышущей трубой. Не снимали верхнюю одежду. Было холодно, и пар валил изо рта. В хате было темно, но никто не думал жечь лучину. Мы прислушивались к каждому шороху и вздрагивали.
Так пришла полночь, как вдруг с улицы послышались звуки шагов. Громкий хруст снега. Этот звук, может, и был едва слышным, но сейчас казался страшным предвестником беды.
Мы вскочили, прижались друг к другу. Не знали куда бежать, где спрятаться. Раздался тихий стук.
– Девочки, это я, – прошептал в дверь знакомый, родной голос.
Настя робко прокралась к окну. Опасливо выглянула. Отперла дверь. Дедушка вошел и тут же за собой заперся на засов. Вместе с Настей подошел к нам и тихо заговорил:
– Вас немцы не обижали? – пощупал Настю и нас по очереди, словно хотел сам убедиться, что все живы и в порядке. – Холодные, голодные, – прохрипел дедушка.
– Все хорошо, – подрагивающим шепотом ответила Настя.
– Хорошо, хорошо, – повторял задумчиво дедушка и огляделся по сторонам, – надо печь растопить…
– Завтра, все завтра, – сказала Настя, как будто успокаивала и себя, и нас. – Может, они уйдут. Что тут делать, в глуши? – с надеждой прошептала она.
– Будем верить в это, – согласился дедушка и глянул на окно, – вот бы отправить вас в безопасное место, подальше отсюда.
– Мы не уйдем! – прошипела Шура. – Без тебя никуда не уйдем.
Он молча отвернулся и пошел к двери, тихо пробубнив:
– От меня тут толку больше будет. Дом беречь, хранить до вашего возвращения. Дай Бог, и сын вернется.
– Останься с нами, – попросила я, испугавшись, что он уйдет.
– Пожалуйста, – почти в один голос сказали Шура и Шурка.
Дедушка и не собирался оставлять нас одних. Проверил, хорошо ли заперта дверь. Накинул крючок. Тяжело вздохнул. И украдкой выглянул в окно.