Клетиан сел на место, ощущая смутное беспокойство, а Магорыч продолжил ворчать. Минуту спустя он подскочил над перегородкой и бросил:
– Повысят тебя, друг! Даже если переведут, начальником станешь!
Затем он исчез и не появлялся добрых полчаса.
Клетиан не знал, что на это ответить. Он просто опустил взгляд к монитору и задумался, не видя меняющихся в пределах нормы показателей.
Шин не хотел уходить отсюда, ему здесь нравилось, он знал свою работу на зубок и гордился тем, что за восемь лет службы в его смену не было ни одной аварии. Ему нравился Магорыч, его шутки на грани дозволенного, разговоры в столовой, когда к ним присоединялись ребята из отдела статистики. Он любил свой стол, где каждый карандаш, каждый листок бумаги и коробочка со скрепками лежали на своем месте. Ему всего хватало, он был всем доволен. Зачем что-то менять?
С другой стороны – Клетиан взглянул на всё еще улыбающегося соседа – он не хотел просидеть здесь до пенсии, не хотел превратиться в толстого и неуклюжего клерка, неспособного прожить дня без аварии или сбоя. Клетиан боялся, что начнет совершать ошибки, они будут копиться, словно жир на боках Магорыча, Залимана или десятка других старожил их офиса. Шин любил свою работу только до тех пор, пока она приносила радость. Так может, стоит согласиться, если предложат повышение?
От необходимости принимать решение его отвлекла кривая графика эффективности капельного полива в теплицах. Она поползла вниз, к желтой зоне, и почти коснулась ее. Если бы Клетиан не скорректировал объем подаваемой воды, сверившись с текущей температурой и влажностью снаружи, а также с прогнозом на завтра, овощи могли погибнуть. Секунду спустя график выровнялся, кривая осталась в зеленой зоне, поползла вверх и остановилась рядом с зоной максимальной эффективности.
Магорыч исчез. Он пыхтел и тихо ругался, пытаясь исправить очередную ошибку. Клетиан был уверен, что друг в этот момент опасливо озирается, как-бы кто не увидел. Но проверять не стал – если Магорыч снова заговорит о повышении, придется что-то отвечать, а он пока не решил, он хочет еще несколько часов побыть в своей привычной шкуре.
Однако в душе у него было неспокойно. Что-то тревожило его, что-то, связанное с недавним помутнением и внутренней дрожью. Клетиан вдруг осознал, что это нечто может испортить все его планы на будущее.