Двинулись дальше, миновали художника, крепившего к раздвижному стенду глянцевые виды Херсонеса, Малахова кургана и почему-то Спаса на Крови.
– Я говорю знакомым, что Артбухта значит Бухта Искусств, – вспомнил Костя.
– Верят? – спросила Алёна.
– Куда им деваться.
– Зайдём, хорошее место, – позвал Сергей, указывая взглядом на большое кафе.
– Откуда знаешь? – обернулась она.
– Рыбка под хвостом принесла.
– Идём! – немедленно скомандовала Алёна.
В кафе, изнутри обставленном в корабельном стиле: морские пейзажи на стенах, спасательные круги, макеты парусников, – нашёлся стол возле окна. Семейные люди сели рядом, Костя – напротив и отвёл взгляд, когда Алёна склонилась над меню. Выбрали черноморское ассорти: тушёные креветки, мидии, барабульки в горшках, – к нему овощной салат и чай. Алёна придвинула к Косте барную карту, в ответ на его вопросительный взгляд покачала головой и с улыбкой поведала, что неделю назад узнала о будущем малыше. Костя чуть поколебался и решил не праздновать в одиночку.
11
Да ещё предстояло удалённое занятие. До него оставалось чуть больше часа, когда тронулись в путь. Как ни странно, он не забыл дорогу, несмотря на то что чаще видел другую – от площади генерала Захарова на Северной стороне. Эта, в объезд Севастопольской бухты, была длиннее, извилистей. Придерживая на поворотах рюкзак, Костя с неясным холодком в груди узнавал: сейчас влево, теперь будет балка, дальше вверх, вверх, на взлёт…
Разница была лишь в том, что горы сильно позеленели. Чем ближе подъезжали к Хурминке, тем гуще становились деревья – а сосны, которые сам вместе с друзьями высаживал на террасах, наверное уже выросли, сомкнули кроны. И тропа, ведущая на Кыр-Мангай, где стоит его дом, теперь лесная. Надо будет пройтись…
Часовню недалеко от въезда в Хурминку, перестроенную из жилой мазанки, сменила небольшая церковь в византийском стиле. Чуть дальше, когда неспешно ехали Балаклавской улицей мимо Дома культуры, с одной точки открылся вид на летнюю танцплощадку, но площадки не было – только кучи земли, среди которых кто-то вперевалку ходил.
– Археологи, – ответила Алёна на Костин вопрос. – Ищут скифские следы, уже нашли кое-что.
– Ночной горшок вождя, – добавил Серый. – По анализам у него был диабет и просто Тит.
Следующей меткой памяти был поворот на улицу матроса Кошки: она не кончается за пределами села и, петляя серпантином по склонам Дикого Лба, приводит к пятиэтажному воинскому дому. Когда не свернули, проскочили мимо, Костя удивился в первый миг, а потом сообразил: дело-то прошлое.