В моих руках её коробка не казалась такой громоздкой, а по весу для меня она была, как пушинка.
В её квартире убранство было скромным, но миленьким, а кофе был превосходным.
…А потом было ВСЁ. И это ВСЁ было ярче и великолепнее любых самых сладких и самых восторженных состояний.
Это продолжалось целый месяц, поглотив меня всего без остатка.
Через месяц моя королева, моя богиня исчезла.
Мои энергичные поиски не дали никаких результатов.
Все пятнадцать последующих лет моя душа рвалась в этот город в надежде, что в нём я вновь обрету ту свою несравненную, незабываемую любовь.
То, что тогда так бурно, так восхитительно происходило между нами, было, как в сложном волшебном танце, в котором моя королева выступала в роли ведущего, направляющего, виртуозно умелого наставника и партнёра. Это было, как в вальсе, как в фокстроте и как в аргентинском танго одновременно, но в то же время, это было совсем иным, не сравнимым ни с чем.
Я брожу по парку и постоянно возвращаюсь к тому месту, где впервые увидел свою богиню. Это место, говоря словами Гарольда Роббинса, «притягивало меня, подобно женщине, раскинувшейся в сладострастном предвкушении». Оно будило во мне неугасающие воспоминания о каждом мгновении, проведённом с моею царицей.
Я очаровывался всем, что было в ней, всем, что исходило от неё.
Она была неподражаема во всём. Она приехала в наш город в те далёкие шестидесятые годы двадцатого столетия из Ленинграда.
Помню, как она говорила:
«У нас в Питере…»
И это звучало у неё как-то по-особому. Великосветски.
Шли дни.
Я последовательно проходил по тем местам, где ступали её изящные королевские ножки, и всё более убеждался, что никогда её не найду.
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду, —
крутились в моей голове, как на испорченной пластинке, эти две последние строчки романса «Я тебя никогда не забуду!» из рок-оперы «Юнона и Авось».
Отчаявшись отыскать свою богиню, я стал бесцельно бродить по отдалённым городским окраинам, выбирая самые безлюдные места. Там я неожиданно натолкнулся на компанию зачуханных алкоголиков-наркоманов, передвигающихся, как зомби, в сторону какого-нибудь своего зловонного притона. Эту омерзительную процессию возглавляла неопрятного вида женщина. Она что-то говорила, и в её голосе мне послышалось нечто отдалённо знакомое, но непонятно, что именно.