«Да не, не может быть, чтобы меня было много, – думал малыш, глядя на свои две руки и две ноги, всегда бывшие с ним. – Наверное, у взрослых какое-то устройство в глазах, что они видят меня не как одного», – единственно до чего додумался Йохо и, махнув рукой на глупое устройство глаз взрослых, побежал резвиться и радоваться хорошей погоде.
– Йохо! Несносный мальчишка! – ругалась мама, вытаскивая его из-под поливочной машины, под струи которой тот забрался и стоял теперь, весь мокрый.
– Мама, мама, смотри! Вокруг нет дождя, а я мокрый! Смотри, мама, я чудесник! Ой, мама, я и тебя чудесатостью чуть-чуть забрызгал, – радовался Йохо, глядя на маму, у которой от струй воды, стекающих по ее лицу, текла тушь на глазах. – Мама, у тебя глупость течет, которую вы носите на глазах! – захохотал Йохо.
– Какая еще глупость? – не поняла мама и вытерла щёку рукой.
– Ой, а теперь глупость размазалась на пол-лица! Пап, смотри, у мамы смывается глупость с глаз!
Папа стоял поодаль и хохотал, глядя на всю эту картину.
– Пап, иди к нам, тут водичка чудесатая, она смывает с ваших глаз глупости!
– О каких глупостях ты говоришь? – спросил отец, беря мокрого сынишку на руки.
– Ну как же! Я вот не вижу, что меня много. Я один, и я это точно знаю, а мне говорят, что меня много бывает. И хороший я бываю, и плохой. Если я это не вижу, а вы видите, значит, у вас на глазах какая-то глупость. Вон у мамы уже почти вся размазалась по лицу.
Они оба посмотрели на маму и прыснули со смеху.
– Пожалуй, надо маме купить глупостеустойчивую тушь, – хихикнул папа.
– Да нет же, пап! Мама теперь увидит, что меня много не может быть! Я один! Один, понимаешь?
– Хватит глупости болтать, – сказала мама с серьёзным видом, изо всех сил сдерживая улыбку.