– Ее высочество, – сказал он, – обладает очаровательной внешностью, ее веселость и ум, ее характер и сердце прекрасны. Ей недостает лишь легкости выражения, чтобы продемонстрировать замечательные таланты, которые она унаследовала от своей августейшей матери…
Мария-Терезия искоса взглянула на собеседника:
– Прекратите льстить, господин аббат, я знаю свою дочь… Расскажите о ее учебе; она делает успехи?
– Она их действительно делает, мадам, но, по правде сказать, меньшие, чем мне бы хотелось. Однако ее добрая воля очевидна.
– Ей ничего нельзя спускать с рук, она нуждается в твердом руководстве. Итак, чего же вы достигли?
– Я начал с литературы и истории. Ее очень заинтересовало жизнеописание Генриха IV. Также она с удовольствием слушает мои рассказы на религиозные темы. Но ее орфография и чистописание не такие, какие я бы желал. Правда, я, возможно, бываю излишне суровым…
– Нисколько, милейший. Я не хочу, чтобы вы жалели мою дочь. Это в ее же интересах, и в моих.
– Должен сообщить вашему величеству, – продолжал аббат, – что я начал учить госпожу эрцгерцогиню геральдике и генеалогии различных фамилий, представленных в Версале…
– Это правильно… Я вижу, что госпожа Антуан не могла попасть в лучшие руки. Продолжайте, господин аббат, моя благодарность вам обеспечена… Но я вижу маркиза де Дюрфора; простите, что покидаю вас, мне необходимо переговорить с ним.
Мария-Терезия встала и направилась к французскому послу, разряженному мужчине лет пятидесяти, шедшему ей навстречу. Дипломат приветствовал ее, склонившись в глубоком парадном поклоне.
– Господин де Дюрфор, – сказала императрица, – я благодарна вам за то, что вы посетили этот вечер.
– Вашему величеству прекрасно известно, что в данном случае приятность соединяется для меня с исполнением моего долга.
– Коль так, проявите вашу дружбу ко мне, посещая все празднества, которые я буду давать в течение этого карнавала. Также я буду счастлива видеть вас на наших семейных собраниях.
– Как, мадам? Но подобная честь здесь никогда не оказывалась ни одному иностранному послу…
– Конечно, но я обращаюсь не к послу, а к другу.
– Ах, мадам, – воскликнул пунцовый от восторга Дюрфор, – я смущен такой честью!
Маркиз обвел взглядом зал, по которому двигались танцующие пары. Среди них госпожа Антуан, прекрасно причесанная и одетая, танцевала гавот Глюка.