– Значит, вы здесь командуете?
– Боже упаси, Луи, но согласитесь, что я поступила, как подобает доброй супруге… Впрочем, я вижу, что утомляю вас… На сегодня достаточно, можете идти осматривать ваши экипажи.
Не заставляя повторять, дофин развернулся и направился к двери.
– Вы не поцелуете меня перед уходом? – спросила Мария-Антуанетта.
Хмурый, но покорный, он вернулся, неловко поцеловал жену в подставленную ею щеку и широкими шагами ушел.
Глава XI. Мадам де Ноай у короля
Госпожа Дюбарри полулежала на канапе в своей спальне. Белое муслиновое платье с золотой вышивкой и тонкими английскими кружевами оставляло широко открытыми ее плечи и ступни в серебристых туфельках с красными каблуками.
Людовик XV сидел рядом с ней. Он обнимал любовницу за талию и прижимал к себе ее прекрасное покорное тело.
– Ах, моя милая, – сказал он, – как же у вас хорошо.
– Да уж точно лучше, чем в Компьене или Фонтенбло, мой маленький Луи. По крайней мере, здесь, в Версале, вы мой; стоит вам подняться по лестнице, и вы прижимаетесь к моему сердцу. Разве это не прекрасно?
Король с удовольствием осматривал спальню фаворитки. Ему нравились интимность и уют обстановки. Все вокруг него было свежим, позолоченным, нарядным; любая вещица напоминала об изяществе и молодости, от расписного фарфорового комода Севрской мануфактуры до часов работы мастера Жермена, на которых стрела Амура поражала цифры.
На столике розового дерева урчала на горелке пузатая кофеварка. Комнату наполнял приятный аромат кофе. Людовик XV поднялся и с благоговейной осторожностью долил немного воды в фильтр.
– Хм! Думается, он получится крепким, – сказал он, с наслаждением принюхиваясь.
– Мы с удовольствием выпьем его, мой дорогой сир, – отозвалась молодая женщина, – а пока этот божественный напиток готовится, садитесь сюда, напротив меня, и позвольте представить Возлюбленному[7] проект «визави»[8], для которого я желала бы получить его одобрение.
Госпожа Дюбарри взяла большой лист бумаги, который развернула на коленях у короля.
– О! Прекрасная карета! – воскликнул Людовик XV.
– Это Франсьен[9] для меня сделал. Чудо, не правда ли? Ни у одной женщины в Версале не будет ничего подобного.
– Вы уже и так превосходите их во всем, – лукаво заметил король, – кроме как в целомудрии.
– Эй, сердечко мое, а что бы вы стали делать с добродетельной женщиной?