Того спросил Судзуки, что он думает о перспективах войны. Премьер ответил: «Я думаю, что мы сможем продержаться два или три года». Того просто вскинул руками.
«Современная война, – сказал он старому адмиралу, – зависит в основном от сырья и производства. Поэтому Япония вряд ли сможет продолжать войну даже в течение года». Того посчитал, что они вряд ли смогут сотрудничать, имея столь разные взгляды. Он поблагодарил Судзуки и отказался от предложения.
Однако на следующий день явились несколько важных просителей, среди которых были адмирал Окада, секретарь Кидо Сакомидзу, два бывших высокопоставленных сотрудника Того в министерстве, которые настоятельно попросили Того принять пост. Они сказали, что Судзуки пока не мог говорить о мире из-за возможных неожиданных последствиях, но Того мог бы помочь старому адмиралу окончательно определиться с вопросом и выработать соответствующую политику. Кидо сообщил по секрету, что император желает окончания войны, а он, Кидо, настоятельно просит Того принять предложение.
Того встретился с Судзуки еще один раз, и в этот раз старый моряк сказал: «Что касается перспектив войны, ваше мнение меня полностью удовлетворяет, а что касается дипломатии, то вы получаете свободу действий». При этом условии Того согласился занять пост.
«Министр иностранных дел Того был человеком неразговорчивым, бесстрастным и абсолютно лишенным личного обаяния», – писал премьер-министр послевоенного времени Сигэру Ёсида.
Человек настойчивый, обладавший западным образом мышления, Того послужил Японии как в начале, так и в конце войны. Именно он, будучи министром иностранных дел в кабинете Тодзё в 1941 году, вел длительные, продолжавшиеся несколько недель переговоры с американцами, которые закончились тем, что японский посол передал Государственному секретарю США Халлу послание за полчаса до атаки на Пёрл-Харбор.
При описании внешности Того первое определение, что приходит на ум, – внушительный. Его голову венчала копна волос серовато-стального цвета, под носом с широкими крыльями торчала щетка усов. Рот часто кривила то презрительная усмешка, то гримаса. На больших ушах торчали дужки огромных очков с черной оправой, которые так любили обыгрывать военные карикатуристы союзников. За круглыми стеклами очков скрывались глаза, напоминавшие собой лежачие запятые, подпираемые широкими скулами. Что касается одежды, Того был щеголем, предпочитая строгие костюмы и рубашки в полоску с французскими манжетами и платками в кармане, гармонировавшими с галстуками. С его лица не сходило выражение, которое прямо спрашивало: «Что вы хотите? Почему вы отнимаете у меня время? Вы закончили?»