– Просыпайся медвежонок! – Софья села к нему на кровать и положила руку на плечо.
– Мам, можно я посплю еще немножко?
– Орион Роклор, еще немного и ваша мама превратиться в огромного изрыгающего пламя дракона, и вы побежите завтракать еще быстрее чем ваш пес, который, как всегда, спрятался под кроватью, – Софья символически грубо ударила по ножке кровати и тут же из-под нее выскочила собака.
Свернув губы трубочкой, мальчик оторвал голову от подушки и позевывая начал тяжело подниматься словно безвольные водоросли.
– Уже одеваюсь, мам.
– Я надеюсь ты не забыл, какой сегодня день?
– Я помню, помню мам, – сухо произнес Орион, свесив ноги с кровати.
– Жду тебя через десять минут за завтраком. И смотри не опаздывай! – милым и в тоже время строгим голосом предупредила Софья.
Дверь закрылась, и мальчик открыл комод, чтобы найти в нем штаны и рубашку. Ему не хотелось покидать поместье. Королевский бал для детей высокородных проходил только лишь на открытии. Затем их поочередно отводили в отдельный зал, где безнадёжно царила скука и уныние. Так по крайней мере рассказывал ему иподьякон Иверий. Но выбора у него не было. Отец к таким торжествам относился особенно ответственно и никакие уговоры не заставили бы его оставить одного из членов семьи дома. А мать и вовсе бы потащила его туда, даже если бы он находился при смерти.
Умывшись и собрав книги, мальчик не смог пройти мимо потухшего камина. Закинув туда пару лежащих рядом поленьев, он открыл одну из книг и сосредоточился на пиктограмме. Через несколько секунд огонь вспыхнул алым пламенем, а лицо мальчика засияло от удовлетворения.
Когда Орион спустился на первый этаж, в обеденном зале за столом уже сидели его родители.
– Ты опоздал Орион, – властным голосом произнес маркиз. – Рано или поздно ты займешь мое место и люди будут ровняться на тебя. Ты понимаешь, что произойдет, если ты будешь постоянно опаздывать и относится ко всему также небрежно? Все труды нашего рода попросту уйдут сквозь пальцы. А эти земли; что тогда станет с ними и с теми кто живет здесь?
– Сиагрий не будь так жесток к нему. Он всего лишь ребенок и еще может не до конца понимает кто он, – вступилась мать.
– Садись, – маркиз отломал кусок курицы и положил себе на тарелку. – Ты не хуже меня знаешь, что проявление лени и слабости губительно для любого наместника. Мой отец не давал продыху мне еще с более ранее возраста, а отец отца…