Погрузившись в размышления, я тем временем добралась до района южного Сан-Франциско. Я знала, где живёт Сэм, но бывать у него не любила – этот район, расположенный на задворках международного аэропорта, всегда наводил на меня тоску. Огней здесь было заметно меньше, с одной стороны шоссе тянулись тёмные силуэты индустриальных построек, с другой – шли глухие заборы закрытых резиденций, откуда доносился устойчивый запах карри, горелого жира и каких-то восточных специй. Над головой то и дело с жутким гулом взлетали и садились самолёты. Как можно было здесь жить? Неудивительно, что детективы Сэма были такими тоскливыми.
На пороге дома Конена маячила знакомая коренастая фигура инспектора полиции Майка Роджерса. Он был явно рад меня видеть, но тщательно старался это скрыть. Думаю, что благодаря нашему недавнему знакомству с Роджерсом меня вообще допустили к Сэму.
– Миссис Хоуп, приветствую! Спасибо, что согласились приехать так поздно, – проговорил инспектор, как всегда немного прищурив левый глаз под рассечённой шрамом бровью. – Господин Конен хочет вас видеть, и мы, конечно, вас пустим. Но сначала разрешите мне задать вам несколько вопросов. Прошу сюда.
Мы вошли в дом и разместились в небольшой гостиной. Обстановка здесь была типичной для представителей среднего класса в Калифорнии: камин с коллекцией старых фотографий на полке, огромный диван с множеством подушек, пара кресел, напротив – журнальный стол и плоский телевизор на стене. Насколько я помню, этот дом принадлежал семье Сэма уже много лет и писатель не желал никуда отсюда переезжать.
Устроившись в кресле напротив инспектора, я внимательно всматривалась в его серые, под густыми рыжеватыми бровями глаза, пытаясь понять, насколько всё серьёзно.
– Миссис Хоуп, где вы были вчера вечером между восемью и десятью часами?
Мне не пришлось долго вспоминать.
– В моём офисе, конечно, перед Рождеством всегда очень много работы.
– Вы там были одна? Кто-нибудь из сотрудников может это подтвердить?
– Я отпустила секретаршу около восьми часов, а примерно в четверть девятого приехал господин Конен. Мы обсуждали рекламную кампанию его новой книги. Проговорили часов до десяти. Затем он уехал, а я ещё немного задержалась. А что собственно произошло, я могу узнать?
Мне показалось или действительно на обычно бесстрастном лице инспектора отразилось облегчение? Он даже слегка улыбнулся, но тут же вновь насупил густые брови.