Люди в балахонах, казалось, давно заметили присутствие орка, однако реагировать не спешили. Как бы нехотя, они все же повернулись, но сделали это одновременно, будто несколько лет репетировали этот поворот. Гарпальпиньон застыл на месте, так и не решившись предпринять что-либо, кроме уже сделанного. Зато не растерялся гном, быстро, пусть и не так эффектно, вынув свой топор, он попытался нанести удар в спину одному из людей.
Когда показалось, что топор неминуемо достигнет цели, и число противников сократится, человек едва заметным движением чуть сдвинулся. Гном, споткнувшись о заботливо поставленную ногу, кубарем свалился на землю, выронив топор. Топор, жалобно звякнув о камень на земле, подлетел прямо к ногам Гарпальпиньона. Но тот не шелохнулся, будто боялся двинуться и пропустить грядущее зрелище.
Люди даже не взглянули на упавшего гнома, должно быть, полагая, что он обезврежен окончательно. Впрочем, тот не спешил подниматься с земли, крепко приложившись лбом о землю.
– Гнусное степное отродье решило защитить воров. Что ж, это твой выбор, – донесся голос из-под капюшона главного из людей, – Храм не жалует лишних убийств, но это не станет лишним.
Орк вдруг осознал, что сейчас его будут убивать. Конечно, он много путешествовал по степям со своими сородичами и видел войну. Но еще никогда смерть не была так близко.
Сознание отключилось на несколько секунд, когда оно снова вернулось, орк, с топором наперевес, уже был в шаге от застывшей троицы.
Сами они атаковать не торопились, и одним лишь звездам известно, почему орк так бездумно ринулся в атаку. Но, как бы то ни было странно, первым же ударом ему удалось сразить казавшегося неуязвимым воина в балахоне.
Как и при атаке гнома, человек сдвинулся с места в последний момент, будто точно зная, куда опустится топор. Но топор повел себя непредсказуемо. По крайней мере для человека. Грубое острие топора пробило глубокую дыру в теле человека, пройдя от ключицы до легкого, так, что даже вскрикнуть от боли воину было не суждено, лишь захрипеть, харкая кровью.
Как бы ни пытались оставшиеся воины скрыть удивление и некоторое смятие, удалось им это плохо. Скрываемые капюшонами лица, должно быть, были не просто удивлены, наверняка они были удивлены так, что глаза вылезли из орбит и убежали по своим делам. Несколько мгновений они просто стояли на месте и смотрели на павшего предводителя. Но на этот раз они застыли в страхе, а не в своей горделивой позе неуязвимого воина.