Одевшись, я поскакала вниз по лестнице и, заходя на кухню, услышала мамин окрик:
– Смотри под ноги, Боб наделал дел прямо под дверью!
Я по очереди приподняла ноги, кривясь от ощущения липкой влаги и осознавая, что только что наступила на кошачью мочу. Похоже, денёк будет ещё тот.
– Спасибо, что предупредила, Лоис, – я сердито глянула на младшую сестру, которая уже сидела в кресле-качалке, вгрызаясь в тёплую японскую курицу, как мы между собой это обозвали (послушав моё произношение, Лоис решила, что надо говорить не «круассан», а «кура-сан», так что потом мы заменили это на более удобную и понятную «японскую курицу»).
– Вообще-то я не знала, что ты сейчас зайдёшь, – проворчала она с набитым ртом.
Мама шла прямо за мной. Она-то знала, так что у неё с собой была тряпка.
– Присядь, Розмари, и давай я сразу вытру тебе ноги, а потом, может, смогу убрать всю эту дрянь, если хватит времени.
Внезапно на пороге появилась долговязая папина фигура.
– Смотри, куда идёшь! – дружно грянули мы с мамой, и папа тут же наступил прямо в лужу Боба.
Могу заверить, папа не обрадовался. Он даже ничего не сказал, просто глубоко вздохнул, стянул носки, швырнул их в направлении стиральной машины и повернулся, чтобы снова пойти наверх.
Я не видела ни Фрэнсис, ни кого-то ещё из наших постояльцев, потому что в школу нас вёл папа – настоящий маленький подарок для нас, так как обычно в восемь часов он уже уходил, чтобы успеть на поезд. Мне была чётко видна тучка над его головой, всё ещё тёмно-серая; а его самого окружал тёмно-багровый и тускло-лиловый цвет, почти как синяк. Эти цвета дрожали и пульсировали – как в мультиках, когда кто-то ударяется головой. Если это совпадало с тем, как он себя чувствовал, мне было его жалко.
Мама, всё ещё в халате, попыталась притянуть его к себе, чтобы поцеловать на прощание. Он не то чтобы отпихнул её, но повернул лицо в сторону так, что её губы прикоснулись к его скуле, а не к губам.
Я услышала, как она шепнула ему:
– У нас всё в порядке?
– Да, да, да, – небрежно ответил папа, а затем переключил своё внимание на нас.
Он взъерошил мне волосы и приобнял меня.
– Что ж, Рози-мимози, давай-ка доставим тебя и этот душистый ветерок в школу.
Он улыбался и старался шутить, но лицо его выглядело напряжённым, будто ему было физически трудно улыбаться.