– Зарубите себе на носу, – всматриваясь в напряженные, еще необтесанные службой, лица ребят, проревел снова военный, – Десантник – это гордость советской армии! Вам выпала честь носить голубые пагоны. И вы должны ее заслужить потом и кровью, прежде чем они лягут на ваши плечи! Понятно?!
– Так точно! – во все глотки заорали новобранцы.
– Ничего вам не понятно…, – чуть остудил свой пыл командир, – Понятно станет, когда по ту сторону окажитесь, – махнул он рукой в направлении границы. Служба в ДРА – это вам не к сердобольной тете в гости съездить! От вас потребуется предельная собранность и неусыпная боевая готовность, – глянул он снова на Илью. Тот перестал моргать, – Вам придется сделать все возможное для выполнения приказа и невозможное тоже. И, именно поэтому, я буду драть с вас три шкуры, чтобы потом вы смогли сохранить хотя бы одну…, – капитан не дружелюбно поглядел на притихших ребят, и, сдвинув свои мохнатые, выгоревшие, брови, добавил, – А пока, хорошенько запомните: за промашки одного – отвечают все! Вопросы есть?
Убийственная тишина повисла в строю.
– На первый второй рассчитайсь! – заорал громче прежнего командир, – Напра-во! В две шеренги стройся! Бегом марш!
В казарму вернулись изнеможенными.
Ванька с трудом стащил ботинок с ноги. Прилипшая кровяная портянка повисла в воздухе.
– Твою ж мать…! – выругался он, осторожно отдирая последнюю от кожи. Сил не было.
– Я бы этого хмыря бледнолицего придушил. Дался ему этот третий, – бубнил рядом друг по несчастью, – Урод не доделанный!
– Пацаны, у нас, теперь, есть своя барышня! – услышал Иван ядовитый голос Костикова и поднял голову, – Гюльчатай, покажи личико…, – начал изгаляться тот над Ильей.
Грубый мужской смех, как землетрясение, содрогнул душу Пианиста. Сердце у парня бешено заколотилось. Близкие слезы предательски рвались наружу.
Ванька замер, наблюдая за происходящим.
Накаченный Змей, демонстрируя свою крутую наколку, грубо развернул незадачливого паренька. Увидев мокрые щеки последнего, он еще с большим наслаждением продолжил издеваться.
– Наша барышня расстроена, ни у кого не найдется платочка промокнуть ей носик?! – и тут же схватив портянку грубо ткун ею в лицо Илье, так, что у того потекла кровь из носа.
Паренек задрожал, как осенний лист.
– Ребят, я не нарочно…, – вытирая ладонью, текущие слезы и кровь, начал оправдываться он, – Я от волнения…