Я просто не ожидала такого исхода.
Обдумав полученные новости, я вспомнила о других пропущенных звонках. До сообщения Мины поступило сообщение с номера с окружным кодом Уэстчестера. Возможно, из полиции Бронксвилла. Либо из офиса звонил Рэймс, либо со мной пытался связаться дежурный офицер. Я знала сержанта Рэймса – мы беседовали с ним по следственным делам несколько раз. Но перед тем как перезвонить ему, я попыталась узнать третий номер.
Неизвестный мне номер. С него поступил последний вызов, но так как мой телефон не принимал, он не записал время.
Сообщение длилось четырнадцать секунд. Достаточно долго, чтобы кто-то оставил свое имя и причину звонка. Но когда я приняла его и приложила телефон к уху, то услышала только тишину. Заткнув свободное ухо, я напрягла слух. Ничего, только белый шум.
Хотя, может быть… Возможно, на заднем плане слышался какой-то невнятный шепот. Но я не смогла разобрать ни слова. Сообщение закончилось.
Окна «Рейнджровера» были закрыты, но работал кондиционер. Я уменьшила вентиляцию и выключила двигатель. Теперь стало совершенно тихо. Я стояла на обочине почти пустой дороги. Дождавшись, когда проехал одинокий пикап, вновь включила странное сообщение. Подавшись вперед и зажав пальцем ухо, я напряженно вслушивалась в какой-то тихий шум.
Тихое, казалось бы, фоновое шипение… А потом тихий голос. Как будто издалека. Или чем-то приглушенный… Возможно, из-за двери…
«Я хочу вернуть мою маму…»
– Доктор Линдман, – сказал сержант Рэймс, – спасибо, что перезвонили.
– Разумеется.
– Я так понял, вы уехали.
– Да. Я на севере штата. Мы с мужем отправились в наш ежегодный отпуск.
– Хорошо. Послушайте, я отвлеку вас всего на минутку. Мне надо выяснить несколько вопросов.
– Какая трагедия, – откликнулась я, – ужасная новость. Мне так жаль ее…
– Да, ужасно жаль. Такая красивая молодая женщина… Впереди могла быть целая жизнь… Значит, вы были ее врачом, верно?
– Ее клиническим психологом, психотерапевтом.
– То есть вы не были ее психиатром?
– Нет. У меня есть докторская степень, но я не врач. Я не назначала ей никаких лекарств. Я занималась с ней так называемой разговорной терапией. – Я выдала эти излишние для него сведения, испытывая, однако, смутное беспокойство.
– Ладно. Понятно. Но ее ведь наблюдал один из таких специалистов? Психиатр?