Пекарь загрустил, могучие плечи его опустились, и сам он словно уменьшился. Солнце постепенно уходило за горизонт, поливая мостовую тёплыми золотыми лучами, гладило крыши домов и блестело в оконных стеклах. Именно в такое время и в такую погоду кошка была особенно хороша, и это заставляло чувствовать потерю ещё острее.
Дело, пожалуй, могло так и остаться нераскрытым, если бы не чуткое девичье сердце, его волнения и надежды.
День свидания с мистером Бэрнсом стремительно приближался, и Марта не находила себе места. Успокоить её тревоги могла лишь кошка, но она никак не объявлялась и не давала о себе знать. Совершенно измученная волнениями, девушка решительно взяла инициативу в свои руки, надела самое нарядное платье, украсила капор голубыми ирисами и отправилась в ратушу.
– Мадемуазель, да поймите, в городе нет ни одного памятника кошкам! – дежурный констебль горячился, усы его угрожающе топорщились, а перо в руках укоризненно подрагивало. – Что за напасть с этой статуэткой! У одного пропала, у другого появилась! Поймите, у меня и так множество дел, чтобы заниматься ещё и этим!
Будь Марта чуть менее смелой или чуть менее сдержанной, то она бы, пожалуй, уже сбежала из душной каморки к простору Ратушной площади, сожалея обо всей этой затее. Но врождённая целеустремлённость и приобретённое с детства умение гасить горячие порывы, свойственные отцу и брату, помогли ей и сейчас. Она лишь смущённо опустила глаза, пересчитала царапины на ножках потёртого стола, и вновь устремила кроткий взор на усача.
– Ах, господин констебль, вы так стараетесь защитить нас! В самые тяжёлые времена эта мысль служит мне опорой, даёт надежду на счастье и спокойствие. Но поймите, кошка очень важна мне! Вы сказали, что кто-то ещё приходил по этому поводу. Возможно ли, что вы подскажете имена и адреса этих господ, чтобы я переговорила с ними лично и вас не беспокоила боле, – взгляд синих глаз умолял о снисхождении к столь незначительной просьбе, и констебль сдался на милость молодости и красоты.
– Ну, значит, приходил, та-а-ак… – кончик автоматического пера скользнул по списку обращений и остановился почти на самом краю листу, – некий мистер Натан Шульц, живущий на Цветочной, 84. А до него был, м-м-м, – констебль полистал книгу, отложил в сторону, развернул свиток, покачал головой и отправил его в стол. Выдвинул ещё один ящик и, наконец, извлёк украшенную вензелями визитку. – Мистер Готье, адрес на карточке.