Голодный Аристарх, увлечённый мыслями о предназначенности поэта, непринуждённо ел поданное, а из-за того, что на столе стояла бутылка с алкоголем, подспудно искал вездесущего Ельцина. Как ни странно, тот не появлялся, хотя, казалось бы, всё для этого есть, ведь чарующий алко комплект красуется на самом видном месте, хищно взывая к важнейшей составляющей прямолинейной природы бывшего гаранта.
– Выпей со мной, – требовательно сказала Яна и протянула рюмку.
– Думаю, что лучше не надо.
– Да брось, когда ты ещё продегустируешь такой дорогой коньяк?
– Я, вообще, никогда не пил коньяк.
– Тогда начни с самого лучшего, – капризно настаивала женщина. Ей хотелось разделить столь изысканное удовольствие с любовником и даже стать гидом в увлекательный мир жизнерадостного Диониса.
– Хорошо, немного попробую, – нехотя согласился Аристарх. Он, как ни старался, так и не увидел призрака Бориса Николаевича, по причине чего полностью расслабился, наивно полагая, что сумасшедшее наваждение безвозвратно развеялось, причём, само по себе. Через волшебные десять минут внутренние ограничения полностью разбились о естество восхитительного напитка, а трепетная природа поэта, под воздействием уникального алкоголя, кардинально сменила свою идеологическую полярность, отчего ищущий Создателя патриот превратился в наслаждающего плотскими радостями либерала, а успевшая опьянеть Яна с удивлением поняла, насколько их взгляды на жизнь начали совпадать. В какой-то момент ей почудилось, что Аристарх читает её мысли, поэтому, потеряв всякую разумность, снова и снова наполняла рюмки. Коньяк ублажал своим вкусом, Майозубов казался абсолютно восхитительным, и она твёрдо решила, что обязательно введёт молодого любовника в круг своих либерально настроенных знакомых. Ей ужасно захотелось похвастаться своей новой «игрушкой», а ещё через полчаса парочка совокуплялась прямо на столе, причём Аристарх совмещал этот увлекательный процесс с написанием стихов. Он положил на грудь Яны тетрадь и не забывая ритмично двигаться, увлечённо творил:
В поисках телесных наслаждений,
Прихожу на эти берега
Мне не надо тягостных томлений,
Балерин писавшего Дега
Не хочу условностей традиций
И не жажду плена аксиом,
А границы пошлых дефиниций
Разрушаю, как пустой фантом…
Дорога мне лишь одна свобода,