Майозубов был уверен, что художники изящного слова долго не живут, а сорок два года – запредельный возраст. Сами посудите, Пушкин прожил тридцать семь лет, Есенин тридцать, а Лермонтов только двадцать шесть. И вообще, у великих поэтов лишь два приличных повода для смерти – пуля или эректильная дисфункция. Как говорится, что раньше прилетит.
Майозубов улыбнулся ироничным мыслям и опасливо подошёл к зеркалу. Знаете ли, увидеть себя через двадцать лет – это, как войти в холодную воду. Тут две стратегии, либо сразу нырять, либо попытаться потихоньку привыкать и идти маленькими шажками, Аристарх, конечно, нырнул. Как и следовало ожидать, привычного себя, из нулевых, поэт не увидел. Остальное характеризовалось довольно абстрактной фразой: вполне себе ничего, а больше всего обрадовало, что он по-прежнему стройный, мускулистый и не лысый. Остальное не так сильно подверглось влиянию времени, чтобы к этому не привыкнуть.
– У меня прекрасный кофе, Эвелина, – неожиданно вспомнив о гостье, вежливо произнёс Аристарх. Но ответа не услышал, а когда обернулся к девушке, увидел, что та, раскрыв рот, смотрит перед собой.
– Что-то случилось? – чуть настойчивее, обратился к Эвелине поэт.
– Я знала, что он жив, – ошарашено произнесла гостья.
– Кто жив?
– Он, – заговорщицки прошептала Шиманская и ткнула пальцем перед собой. Аристарх подошёл поближе и посмотрел на кого та показывает. В проёме двери, чуть сгорбившись, стоял Ельцин и, в привычной манере бывшего гаранта, криво улыбался.
– Ты что, его тоже видишь? – поразился поэт.
– В смысле, тоже? – сильно удивилась Эвелина.
– Знаешь, кто-то подбирает на улице собак, кто-то кошек, а ко мне прибилось это мерзкое привидение. Зовут его банально, Бориска – довольно наглое животное, кстати.
– Так он привидение и ненастоящий президент?
– В том-то и дело, настоящего я бы сразу выпер, а этот гад шастает, когда заблагорассудится. Говорю же, привидение он, и очень странно, что ты его видишь…
– Почему странно?
– Я думал, что данное счастье – только моё, личное удовольствие. Такой, понимаешь, небольшой, присущий некоторым великим лирикам, бзик… У поэтов же «крыша» частенько подтекает… Особенно у гениев… Потом Бориска ещё и пьёт, как не в себя…
– Если мы его видим оба, значит, это точно не сумасшествие, – выдала поток логики сильно озадаченная Шиманская и тут же спросила: А давно ли он у тебя живёт?