Рядом с Усмехиным разместили часового мастера Брехта Михаила Сергеевича, он восседал не менее важно, чем его сосед, и был доволен тем, что окружающим хорошо видны его золотые часы с цепочкой на большом животе поверх атласной жилетки. Он с интересом поглядел на Зою и громко сказал: «И не просто отличница, а ещё и красавица! И где мои молодые годы!»
Пожилая вдовствующая хозяйка и владелица дома мама Агния Николаевна сидела согласно собственному желанию у окна в кресле, недалеко от цветочной кадки, из которой к ней тянулись ветви с глянцевыми листьями. Под локтем Агнии Николаевны стоял маленький, покрытый по случаю праздника белой вязаной скатёркой, плетёный столик, сюда носили тарелки с угощениями.
Все пришли с жёнами, разодетыми в пышные платья, по моде, в талию, со взбитыми в пышную волну причёсками, с подведенными глазами и бровями. Ася тоже не отставала от общества, заранее подкрасила лицо и благодаря косметике стала похожу на кукольную красотку, а когда усадила Зою за стол, переключила внимание на своего мужа.
Зоя поначалу чувствовала себя неловко среди множества незнакомых людей. В этом доме ей не раз приходилось бывать, когда вместе с подругами готовились к экзаменам, и на дне рождения Аськи собирались здесь в компании однокурсников, но сейчас тут было иное общество.
Разговоры вели, как и полагается, от политики до культуры. Поглядывали на кушанья в ожидании момента, когда можно будет их отведать. Наконец была подана команда именинником выпить за встречу, и началось веселье. Пошли тосты, передача тарелок друг другу, быстро освоились, кто был не знаком – перезнакомились, а вскоре накоротке рассказывали анекдоты и звучно хохотали. Зоя улыбалась вместе с остальными услышанным шуткам, и старалась не быть белой вороной. От природы она была общительна, доброжелательна и неманерна. Это ей помогло справиться с собой и избавиться от ощущения отчуждённости, она наконец смогла почувствовать себя наравне со всеми.
Она поняла, что голодна, вспомнила, что давно не ела с аппетитом, ей захотелось есть, и есть непременно с аппетитом. Смеющиеся лица людей, жизнерадостный настрой повлияли на неё положительно, и она подумала, что ей надо стать снова, как раньше, такой же, как была, радостной, нормальной, обычной, без тоски и без разбитых надежд. Отчего я грущу, ведь я молода, думала она, и разве свет клином сошёлся на том, о ком грущу, без кого не могу, нет, свет не сошёлся клином. Ей стало легче от таких мыслей. И она с наслаждением наелась того, что ей положили. Куриные котлеты с кусочком ещё не растаявшего сливочного масла в серединке, приготовленные Таней, нахваливали, и Зоя была с этим согласна, котлеты удались. «Это у неё фирменное блюдо! Называется котлета по-киевски. Хотя почему по-киевски, я не могу понять. Мясо местное, повар тоже наша, скорее котлета по-южному», – говорил шумно и весело Михаил, звал выпить за мастерицу-жену. Поднимали бокалы за Таню и хвалили её стряпню. Таня широко улыбалась щедро подкрашенными красной помадой губами и призывала всех активно кушать, пока не остыло.