Ми Сун лежала в палате на кровати с белоснежным бельем, а с обоих боков от нее, придерживаемые руками матери, лежали завернутые в пеленки младенцы – один в голубой, другой – в розовой. Они, видимо, уже были накормлены, потому что дружно заснули, причмокивая во сне крохотными розовыми губками.
Нам Джун осторожно приблизился и увидел на измученном лице своей любимой чаги такую ослепительную улыбку, что сердце его трепыхнулось в груди. Мужчине показалось, что оно просто ухнуло куда-то вниз.
– Нам Джун!.. Посмотри, наши малыши прекрасны! – сказала вполголоса, словно боясь разбудить младенцев, молодая мать. Госпожа Кан тоже подошла ближе и вгляделась в личики крошек:
– Ох, какие красавчики! – воскликнула она. – Дочка, поздравляю тебя! Медсестра сказала, что ты держалась молодцом!
– Но ты кричала, чаги!.. Так больно было? – в голосе музыканта звучало сострадание.
– Нет, сейчас уже все хорошо, – успокоила его девушка. – Хочешь подержать кого-нибудь на руках?..
– Ох, нет! Боюсь, я с моей неуклюжестью обязательно что-нибудь сломаю… Или еще уроню… Я совершенно не умею держать на руках младенцев…
Ми Сун тихонько засмеялась:
– Трусишка!
А Нам Джун протянул руку и коснулся указательным пальцем сначала одной шелковистой головки, а потом другой. Крохи завозились, словно почувствовали рядом присутствие отца, завертели головками, но так и не проснулись.
– Боже, они такие маленькие! – с каким-то восторгом воскликнул он.
А госпожа Кан сказала:
– Ничего, вырастут! Главное, чтобы были здоровенькими! Деточки наши! Теперь им еще нужно выбрать счастливые имена. Вы уже думали над этим?
– Конечно, мамочка, – улыбнулась Ми Сун. – Сына назовем Кён Мин…
– …а дочку – Мин А, – подхватил Джун, глядя на любимую.
– Хорошо звучит, – согласилась бабушка, осторожно погладив малышей по крошечным тельцам. – Теперь отдыхай, моя девочка! Ты славно потрудилась сегодня! Вон каких замечательных детишек произвела на свет! Ладно, вы поговорите, а я пойду к Хо Соку. Намджуни, мы будем ждать тебя там же.
– Хорошо, омони! Я скоро приду, – пообещал мужчина, и госпожа Кан вышла из палаты.
А мужчина взял стул, стоящий у стены, и поставил его у кровати. Сел и вгляделся в лицо возлюбленной:
– Чаги, моя чаги! Какая же ты молодец! И как же я люблю тебя! – он осторожно погладил ее по руке, прижимающей к себе сынишку – он был явно крупнее сестренки, настоящий богатырь!