Нереализованность в бизнесе выливалась на меня. Моя потребность в любви все больше давила чувством обиды. У психолога он говорил, что его все устраивает и ходить на сеансы не хотел. Меня же не устраивало многое, но перемены нужны были только мне. Когда я занялась собой по примеру девочек из женского клуба, стала ходить на танцы, в кафе, караоке, на выставки, он стал ревновать и критиковать. Его прием отстранения работал отлично. Я чувствовала себя виноватой и заискивающе заглядывала ему в лицо – ну что ты хочешь? В театр? В кино? Погулять? Только футбол и пиво? Больше ничего? Хорошо, будем всей семьёй смотреть футбол под звук открывающихся бутылок.
Алкоголь я стала призирать из-за его пристрастия к вонючему пиву и раздражительности, с которой он отнекивался от общения со мной и детьми чтобы схватиться за привычное расслабляющее – коньяк и игры. Дома становилось все противнее и напряжение, а быть вне дома без него это повинно, а выходить с ним – ему ленно. Я занимала себя кучей рабочих обязанностей и забот с детьми, но нехватку любви ощущала все сильнее, все голоднее до нее становилась и все печальнее.
Ребёнок. Любовь – очарование
Поиск любви. Но в себе самой. Как все сложно. Меня раздражают дамочки, жалующиеся на мужа, явно не любящие сами. Неужели я такая же? И разве я могу ещё и сама себя не любить? Ладно, начну экскурс в свои истории любви.
Первое впечатление самое правильное, потому что идёт из подсознания, на уровне интуиции…а ещё, дети, если их не запугать и не загнобить, искренни, непринужденны, без шелухи напускного, потому видят глубже. Мой детский сад. Мама гадала, кому из красавчиков я отдам предпочтение, ведь мамы обоих говорили, что сыновья готовы на мне жениться. Вы разве не замечали, что в дет.саду традиционные ценности? Там если мальчик запал на девочку, то обязательно предложит пожениться, это потом мы все портим, изводя рыцарство до незначительности крайностями феминизма. Так вот, это были самые высокие, статные, степенные мальчики, как на подбор, богатыри. Как же мама удивилась, когда на празднике я ей показала-таки того самого Сашу, который мне так нравился. Это был самый низкий и ушастый пацан в группе, непоседа, который постоянно вертелся, что-то придумывал и меня смешил. Мне было с ним интересно и весело, а статность – оставьте ее для картин. Получается, тогда я умела прислушиваться к себе. Я выбрала того, с кем мне было хорошо, смешно. Помню, те статные пацаны были довольно скованными. Переживали, как выглядят в глазах окружающих, надменно поднимали подбородки и держались истуканами. Саша же шел в разнос, травил шутки и плевать хотел, что думают о нем окружающие, даже воспитатели и родители. Кстати, и в книгах мне нравились самые дерзкие и свободомыслящие персонажи – Пеппи Длинный чулок, Пиноккио, Эмиль из Леннеберги, Карлсон. Вот на последнего Саша был похож.