Спустя некоторое время соседка по комнате стала предполагать, по какой такой причине восточный принц постоянно вертится у нас под ногами. Она даже предположила, что может быть он в меня влюбился. Я чуть со стула не упала. В меня? Коза громко заржала. В таких, как я, не влюбляются восточные красавцы. Они ищут в нас исключительно моральную поддержку. А соседка не унимается. Говорит, что у неё глаз намётанный на такие дела. Куда, к примеру, он «Длинноногую» дел? Зачем в общаге поселился? Чего в нашей комнате бренчит на гитаре целыми днями? Больше что ли бренчать негде?
Мы с Козой не согласились с её предположениями. Чушь собачья. Стоит «Длинноногой» появиться, только мы его и видели. Она и появилась. Вспомни сами знаете кого. Однажды утром она заявилась в общагу. Очень злая. Схватила «Первого Встречного» в охапку и утащила восвояси. Я посмотрела им вслед и вздохнула. Как-то спокойно было на душе, когда он на гитаре рядом бренчал. Коза меня успокоила, что теперь хоть всё ясно. А то совсем не ясно было.
– Марысь, давай поженимся, —сказал «Первый Встречный», вдруг вернувшись в комнату. Взял гитару и продолжил бренчание.
В комнате повисла тишина. Даже Коза примолкла. Девчонки на цыпочках вышли из комнаты на всякий случай. Не знаю, на какой. Коза никуда не вышла, но затихла. Потом давай орать мне в уши, что надо соглашаться, пока предлагают. Где это видано, чтобы такие Абдуловы на Марыськах женились?
– Соглашайся, пока «Длинноногая» не вернулась! – не на шутку разнервничалась Коза. Говорит, что не будет такого второго шанса.
– А если он мне не любит и просто на зло своей «Длинноногой» жениться хочет? Может, он вообще шутит? – всё же сомневаюсь я.
– Ну и пусть! Тебе-то что? —удивляется Коза моей тупости.
– Нет, что-то тут не чисто. Мы же недавно по Загорску бродили в сугробах в поисках его огромной любви.
Когда тот, «над которым у меня шефство», узнал про предложение «Первого Встречного, то сильно опечалился.
– Не боись! Солдат ребёнка не обидит! Шефство моё будет продолжаться, —успокоила я его.
Но он всё равно грустил. Видимо, всё же боялся, что возьму и перестану делать из него прокурора.