Нина поморщилась, не понимая. Что-то никак не складывалась у неё в голове понятная картина того, что с ней приключилось.
– Ты поспи! Вот Андрей Романович тебя посмотрит, сделает назначения, а я приду после него, и всё тебе ещё раз смогу рассказать… Ты знаешь, так бывает после травмы, когда последние события блокируются в памяти.
Гуля аккуратно пристроила кисть Ниночки на кровати, поправила одеяло и пошла к дверям, всей спиной выражая своё замешательство, а возможно, что просто обдумывала, что можно сказать Нине, а что нет.
«Да и пускай! – подумала Нина, – разберусь. Но муж-то откуда? Не настолько у меня память отшибло, чтобы не помнить, что я уже вдова лет пятнадцать».
Решив подумать об этом потом, когда у неё появится больше сил, а сейчас-то она и так их немало потратила, Ниночка закрыла глаза и уснула.
А во сне она стелила только что отглаженную чистую скатерть на овальный стол, ставила на неё тарелки, столовые приборы, салфетки. В квартире вкусно пахло мясом, приготовленным «по-капитански», в кастрюльке с картошкой таяло сливочное масло. Да и сама Ниночка словно таяла в ожидании дорогого гостя…
Она прекрасно помнила его имя и то, как он выглядит… Сашка… Её любовник… От слова «любовь»…
Ниночка спала, улыбаясь лишь уголками губ, и не видела, что у кровати, на которой она лежит, стоят в глубокой задумчивости две тёмные фигуры, в которых, открой она глаза, то непременно узнала бы Коротышку и Долговязого.
– У неё что, блокировка памяти не сработала? Или ты вообще про неё забыл? – спросил мрачно Долговязый у Коротышки.
– Да ты чё гонишь? – заныл Коротышка, – Как я мог забыть? Я сделал так, так и так!
Коротышка пощёлкал пальцами над головой Нины, показывая, в каком порядке было сделано сие действие.
– А так, в заключение?! – грозно спросил Долговязый, выполнив в воздухе почти неуловимый двойной щелчок своими длинными пальцами.
– Да сделал, кажется! Но ведь метеоусловия… давай пометим сбой программы! Не вспомнит она ничегошеньки, зуб даю!
– Мне твой зуб гнилой никуда не упёрся! Ох, надо было труповозку вернуть!
– Ты что? Живодёр? У неё ж душа живая была, а ещё любовь…
– Любовь… какая любовь? Это лишь в книжках! Эх, неправильно это всё! Уходим!