В тринадцать лет, на школьной дискотеке, когда Герман подменил диск, и по актовому залу поплыл тягучий голос Криса Корнелла, немного в нос, немного истеричный и будто охрипший, ему, Герману разбили лицо. Он обещал вернуть диски, если они все вместе прослушают всего одну песню. Он надеялся, «Аудиослейв» поразит их, нужно только дать шанс.
В четырнадцать эксцентрик Валентин, пьяный и переполненный возмущением, выпрыгнул на ходу из машины своей девушки, которая была немного старше его, и шатко-валко умела управляться с коробкой передач. Они ехали по бугристым дорогам города в «жигулях» отца девчонки. «Да послушай ты! Просто послушай! Ночь. Город. Мы молоды и влюблены. Мы едем в машине, а над нами звезды! Оставь „аэросмит“, не меняй. Неужели тебя не пробивает током от романтизма их песен?!» – «Да блин, как ты задолбал, слушай что хочешь. Но я не для того угоняла батину машину, чтобы с тоски подыхать, понял?» – «Понял».
Он сломал себе руку.
В пятнадцать Антон купил свою первую электрогитару и вскоре был поставлен на школьный учет за поведение. Он отвечал за настройку звука во время какого-то школьного праздника, на котором присутствовал глава города. Он выстроил звук как надо. Подключил гитару. Из двух усилителей загремело соло из «стокгольм синдром» «Мьюз». К нему присоединился Ринат. Текст «Стокгольма» он знал наизусть. Модуляции голоса давались ему легко, играючи. От природы басовитый, голос его легко переходил в тенор. Он брал сложнейшие пассажи Метью Беллами, казалось, совсем не напрягая связок. Он ни дня не ходил в музыкальную школу. Он встал на учет за поведение.
«Я обещаю вам закончить школу с золотой медалью, – говорил Валя директору, – если вы объясните мне, почему за отличное исполнение превосходной песни мы должны встать на школьный учет, но никто не уволил Вас и завуча за пьяные танцы под Ваенгу на прошлогоднем выпускном балу?»
Школу он закончил на тройки.
В семнадцать друзья создали группу. Они назвали ее «Покидая,,Ротонду»»»
Герман сделал последнюю затяжку, глядя на экран старого смартфона. Ринат не сменил номер. Герман знал это, потому что все эти годы поддерживал связь. Со всеми. Он не выпал из их жизней. Кроме последних четырех месяцев. Со «связью» стало трудно. Мобильник купить сделалось почти невозможным после смены начальника колонии. Но вряд ли все они дружно сменили номера за эти четыре месяца.