– Хорошо, – сказал Канеко, бросив окурок в пепельницу, – я все расскажу. Но повторю: к огромному сожалению, нет в этом смысла, господин Сэки. Моя история покажется вам ахинеей душевнобольного, либо историей, выдуманной человеком, решившим поиздеваться напоследок перед казнью над парочкой полицейских. Я прекрасно это осознаю, – он привалился к спинке стула, прикрыл глаза и устало надавил пальцами на веки. – Вы обвиняете меня в убийствах, но…, – Канэко открыл глаза и закончил фразу спокойно и уверенно, – я никогда в жизни не убивал людей.
***
Исикава перевернул мою жизнь. Но перед этим он спас ее.
Иногда я думаю, что, если бы в тот день мои картины продавались чуть лучше? Возможно, я задержался на площади до вечера и двое уродов не стали бы дожидаться меня? Их ломало, а в таком состоянии вряд ли легко сохранять терпение и выдержку. Наверняка, отправились бы на поиски кого другого. А впрочем, кто знает. У вселенной свои планы. Исикавае нужен был ученик; тот, кому он сможет передать свои знания. Если все это не просто так, то что уж, значит я был обречен на встречу с ним. Такой мой путь, и сожалеть о нем глупо…
***
– Что ты мелишь? – перебил Таката. – За шизика хочешь сойти? Не выйдет. Давай по делу.
Канэко замолчал и равнодушно посмотрел на него. Затем перевел взгляд на следователя Сэки.
– Эту историю нельзя изложить в двух словах, – сказал Канэко. – Если вы хотите узнать, что на самом деле происходит, вам придется задержаться здесь до глубокой ночи. Конечно, я мог бы опустить подробности, но дело в том, что я не собираюсь этого делать. Потому что не намерен сдаваться. Я совершил глупость, нервы мои были на взводе, после смерти Исикавы, я не знал, что делать, был в отчаянии, на грани безумия. Ведь если я прав и нет никого больше, кто знает правду, кроме меня, то… В общем, мне не следовало так опрометчиво поступать. Будь я осторожен, я все еще был бы на свободе и смог бы сделать гораздо больше, смог бы продолжать борьбу. Но я сдался. Отчаяние овладело мной.
– Ах ты урод, отмороженный, – прошептал Таката.
Канэко проигнорировал его реплику и продолжал:
– Я повел себя как идиот и все испортил. Нужно было уходить в тень, прятаться, стать затворником, узником проклятого завода, каким был Исикава. Я должен был занять его место и продолжать бороться, а не попадаться в ваши лапы. Шансов и так почти не было, а теперь их и вовсе не осталось. Поэтому я цепляюсь за последнюю надежду.