– Эй! Молодой, – обратился Роман к худому мальчугану на вид лет десяти. Мальчишка стоял, запрокинув голову, и внимательно разглядывал хмурое небо. Из старого разодранного ботинка торчал белый палец. Зеленые шорты были настолько короткими, что легкая клетчатая курточка с капюшоном полностью скрывала их, и оттого казалось, что нижнего белья на нем нет.
– Че, дядя? – круглая мордашка с лучистыми серыми глазами повернулась к Роману и расплылась в улыбке.
– Тебе не холодно? – спросил Роман, указывая на голые ноги пацана.
– Не-а, я закаленный… – сообщил тот с радостной улыбкой.
– Тогда скажи мне, морж, где найти старшего по полигону? Вроде Прокурором кличут.
Конечно, он мог бы обратиться к любому из взрослых, но, глядя на их пьяные движения, больше похожие на замедленные съемки из фильмов, тут же отогнал эту мысль.
– А ты, дяденька, правильно идешь. Вон там, за другой кучей, – мальчишка показал пальцем, – увидишь белый вагончик. Там он и живет…
– Спасибо тебе, – Роман сунул в его черные, сложенные корабликом худые ручонки сторублевую бумажку.
Мальчишка весь засветился от удовольствия и тут же деловито свернул деньги в трубочку.
– Малой, а тебя как звать?
– Ромкой кличут, – звонко отозвался тот.
– Ух ты! Выходит, мы с тобой тезки, – заулыбался Роман, – ну, будь здоров! Ты давай теплей одевайся…
– Ничего, я привычный… – махнул тот рукой и, резко развернувшись, бросился бежать с криком:
– Мама, мама! Мне дяденька денег дал…
Тонкий писклявый голос спугнул стайку чаек, которые засуетились и стали зло поглядывать на мальчишку своими черными бусинками.
Добравшись до соседней развороченной горы с мусором, Роман наткнулся на аккуратно сложенные кучки железных банок, пластика и бытовых вещей.
Возле них ходил костлявый верзила и что-то бормотал себе под нос, то и дело поддергивая сползавшие с худых бедер грязные поношенные брюки. Пока одна рука подхватывала ускользающие штаны, на другой он загибал пальцы и что-то подсчитывал. Штаны не слушались его и упорно стремились к земле. Пытаясь одновременно удержать штаны и загибать пальцы, он громко матерился и шмыгал носом. Сидевшие невдалеке два маленьких молодых бомжа с любопытством наблюдали за его действиями, не трогаясь с места.
Наконец худой остановился, глянул на небо и, пожевав губами, глубокомысленно изрек: