И мне вдруг показалось, что я поняла, почему так изменился наш женевский Гуров. Я вернулась на катер, зажгла свечу и написала: «Она поняла, почему его лицо перестало быть красивым. Раньше его освещала нежность. Но нежность – эта верная служанка любви – осталась со своей госпожой там, на пляже Женевского озера, на той самой каменной скамейке, стоящей у самой воды». Лавры Колетт явно не давали мне покоя.
Наутро, перечитав написанное, я все порвала. Мне стало ясно, что сюжет получается чересчур мелодраматичным. Но я обязательно напишу этот рассказ. Возможно, в нем все-таки останется налет романтизма. Какой же рассказ о любви без этого? Тем более, о любви, которая так красиво началась и так печально завершилась. Как будто Дражен накаркал, назвав незнакомку дамой с собачкой, а незнакомца – Гуровым.
Хотя, может быть, это будет рассказ не только о любви, закончившейся по-чеховски. Нет, пожалуй, я просто напишу об этом необычном лете. О жаре, пахнувшей раскаленными песками, о рассветах, соперничавших с полотнами Моне, о грозах, похожих на конец света, о песнях, выворачивавших душу, и о чужой нежности, которой я завидовала чуть-чуть черной завистью. Возможно, кто-то, прочитав этот рассказ, скажет мне: «Послушай, ну ты и выдумщица. Такое да в чинной Швейцарии…» Я не стану спорить. Я просто спрошу: «А вы бывали в Женеве на пляже со странным названием Rеposoir летом 2003 года?»
В то утро Алена ждала звонка от Саши. Сначала в восемь. В это время он всегда звонил, завершая утреннюю пробежку. Потом в восемь тридцать – Саша связывался с ней из машины по дороге на работу. Третьего привычного звонка – в девять, с работы, она уже не стала дожидаться и позвонила сама. Делала Алена это крайне редко. Так уж было у них заведено, что по утрам Саша звонил первым. Алена раз и навсегда предоставила ему право самому решать, хочет он ее видеть или нет.
Рабочий телефон не отвечал. Но волноваться было пока рано – может, сегодня чуть позже встал. Такое редко, но случалось. Больше ее поразило другое: она впервые пыталась дозвониться ему сама. Алена физически чувствовала, как легкая тревога, нет, вернее, беспокойство, начинает запускать свои цепкие щупальца внутрь нее. По дороге на работу она заскочила в аптеку и купила лекарство, которое, как ей сказала аптекарша, помогает при невралгических болях в сердце – последние три дня Саша не очень хорошо себя чувствовал. Как и большинство мужчин, он терпеть не мог болеть и тем более признаваться в плохом самочувствии, но тут пару раз пожаловался на тяжесть в левой стороне груди. На все уговоры сходить к врачу лишь отмахивался.