Сквозь гул в ушах пробиваются голоса. И один из них кажется до боли родным и знакомым…
Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как мой любимый Антошка берет пухлую пачку денег у высоченного детины бандитской наружности.
– Все, как и договаривались… Я ее привел… Она полностью отвечает вашим требованиям… Даже в свадебном платье…
– Она потрепанная. Платье порвано. Как мне теперь выставлять ее на аукцион, а? Мы как договаривались, Гнилой? Девка должна быть невредимой, платье без единой помарки, прическа тоже. А ты мне кого привел? Какую-то лахудру.
– Но, Хозяин, она все еще девственница. Вот ее документы, вот справка от гинеколога. А шмотки можно прикупить, и получше, чем эта лохушка выбрала… Наша сделка в силе?
Страшный, жуткий высокий мужик в маске, обхватил его мощной рукой за шею, вздернул вверх.
– Твое счастье, что она нужна нам немедленно. – Затем, брезгливо отшвырнул Антона, да с такой силой, что тот рухнул на колени. Вытащил из кармана белоснежный платок, тщательно вытирая каждый палец, словно испачкался в грязи, прикоснувшись к Антону. – Вот твои тридцать серебряников. Проваливай. Пока я не передумал.
– Антон… – Мой сорванный голос напоминал воронье карканье. – Любимый…
Но любимый лишь скривился, нагло усмехнулся, сунул в карман свадебного смокинга пачку купюр, и помахав на прощанье ручкой, вышел вон, оставив меня наедине с бандитом.
– Антон… – Я попыталась встать, запуталась в юбках, и снова рухнула на колени. – Антон… – Завыла я, все еще не веря в происходящее.
Детина, стоявший за моей спиной, раздраженно повел плечами, скривился, и рыкнул:
– Лучше заткнись, Хозяин не любит бабские слезы…
Затем, снова смена обстановки, и вот я уже заперта в клетке, стоящей на подиуме. Дрожу от страха и ужаса, осматривая мутным от слез взглядом помещение.
Клетка стоит на ярко освещенном подиуме. Софиты слепят, а я даже прикрыться не могу. Руки и ноги разведены в стороны, прикованы цепями к разным углам узкой с мой рост клетки. У ног валяются обрывки какой-то белоснежной ткани…
Шум в ушах, гул в голове мешают сосредоточиться. Мне что-то вкололи, чтобы не сопротивлялась, не кричала, не звала на помощь.
Впрочем, даже сейчас, обводя помутневшим взглядом эту обезумевшую толпу мужиков, что с жадным азартом в глазах выкрикиваются заоблачные суммы, я все еще надеялась на чудо…