− Сукин сын, − Александр схватил его за грудки и встряхнул, − та девочка не выжила! Её так и не смогли откачать, Эрик! Она впала в кому, а потом сердце не выдержало и остановилось.
− Так это не ко мне вопросы, − открестился Покровский с трудом вспоминая о какой девушке речь, − это все игры Макса. Я как раз был занят одной конфеткой, она такие чудеса ртом вытворяет, па, рекомендую…
Александр зарычал и швырнул сына через всю комнату. Он сделал это играючи, едва напрягаясь, но Эрик ударился о книжную полку и та хрустнула. На этом отец не остановился, подождал, пока сын начнёт подниматься и ударил ногой. Эрик захрипел и согнулся, снова упал на пол, пытаясь вдохнуть выбитый из груди воздух. Солнечное сплетение и спина заныли так, что тёмные пятна поплыли перед глазами. Боль выворачивала наизнанку, он едва не выблевал ужин. Тихо заскрипел – засмеялся, и остался лежать на полу, лелея место удара.
− Ты её жалеешь что ли, а? – почти шёпот, так как горло сдавливает судорога, − а меня чего ж не жалел, м? Собственного сына. А, папочка? Она сдохла из-за Макса, а ты меня пиздишь. Нехорошо, − протянул он и снова засмеялся, − не находишь, Покровский? Где ж твоя хвалёная справедливость! Как ты Катюшу замордовал так нормально, да? Тебе же можно…
− Ах ты тварь! – пришёл в ярость мужчина и снова ударил ногой лежащего. Потом ещё раз и ещё, не целясь, просто выпуская свою ярость. Эрик старался хоть как-то защититься, подставлять руки или ноги, но Александр гораздо сильнее физически – это его преимущество, компенсация слабой магии, так что противостоять открыто бесполезно, − как смеешь! Упоминать это имя, щенок?!
− Ты его убьёшь, − сообщила Алессандра, перекинув одну ногу на другую, − будь осторожен, на нем сегодня нет якоря. Кстати, почему, внук? Я велела его не снимать.
− З-забыл, − прошипел с безумной улыбкой на губах, − не парься. Сдохну так и лучше будет. У вас вроде запасной наследник есть…
− Что? – неожиданно насторожился Александр, с него слетела вся ярость за секунду.
− Ну, Кристина – она же всем лучше, чем я, − парень лежал на спине и чувствовал, как по щеке стекает струйка крови, натекла и в рот. Сглатывал отвратительный вкус и ждал, когда пройдёт головокружение, чуть отпустит боль в теле. Привычное дело – быть отцовской грушей для битья.