Шувалов: Что с вами, Августа? Что вас тревожит? Не вчерашнее ли известие о самозванке? Сия дерзкая дурная особа в самом скором будущем будет предана в руки правосудия, и люди позабудут о ней, а тень её больше не будет беспокоить памяти вашей царственной матушки.
Августа: Простите меня, отец. Внезапно и необъяснимо нахлынули на меня воспоминания о детстве, о старой Москве, о добрых людях, о птицах родимой стороны.
Шувалов: Нет вам пути назад на родину, по крайней мере, в близком будущем. Ведь только-только замирили турок и поляков, бунт мужицкой черни ещё не до конца потушен, шведы снова волком смотрят и что-то замышляют. Следует нам с вами терпеть. Или разве что случится что-то непредвиденное. Но страшно даже думать о таком.
Августа: Отец, простите меня. И, пожалуйста, проследите, чтобы маэстро Чимарозо не терпел нужды, а имел всего в достатке для своего творчества и приятного времяпрепровождения.
Шувалов: Будьте спокойны о столь дорогом вам маэстро, ваше высочество. Две оперы его, «Экстравагантный граф» и «Мнимая парижанка», были признаны достаточно забавными, но не столь выдающимися, чтобы наполнять кассы театров, и потому были сняты с афиши. Но, коль будет вам угодно, мы можем и их сыграть здесь, на Капри, в своём имении, дабы вы изволили быть довольными и не рвались столь сильно на большую землю.
Августа бросается на шею Шувалову.
Августа: Отец, спасибо вам! Пожалуйста, позабудьте весь тот вздор, что я наплела вам. Позабудьте, пожалуйста, девичьи фантазии. И последнее, батюшка…
Шувалов: Да-с, милая Августа, повелевайте.
Августа: Батюшка, при императорских театрах есть тенор Иван Шувалов. Какое он имеет отношение к нам?
Шувалов: Гм… Никогда я не осмеливался упоминать при вас о нём. Бог знает, откуда вы прознали. Он ваш брат, Августа. Но не по царственной матушке вашей, а за десять лет до вашего появления на свет, когда я был ещё совсем молодым, очаровала меня прелестная и бойкая танцорка. Кхм… Ваш брат был определён в театральную школу, ибо у него обнаружился голос необыкновенной красоты, то, что называется большим голосом. Кхм… Я так боялся, что сия новость принесёт вам расстройство.
Августа: Но ведь он мне брат, батюшка. Как можно быть расстроенной столь радостной вестью? Ах, как я люблю его и мечтаю увидеть, дабы выразить ему свои преданные чувства. А можно ли его, отец, выписать сюда, на Капри?