– Если вы так осмелели, потому то собираетесь умирать, советую вам взглянуть на ситуацию более позитивно – произносит он жестко. – Потому что, уверяю вас, Анна, отсюда мы с вами точно выберемся.
Он подходит к углу, поднимает руку вверх, затем на пару секунд прикрывает фонарик ладонью, а после – снова открывает.
И так несколько раз подряд.
Когда фонарик перестает мигать, замечаю в углу крохотную камеру.
«Сигнал подает» – понимаю я.
Затем босс просто облокачивается о стену, словно всё от него зависящее он уже сделал.
Вид у него сейчас максимально беззаботный.
– Как раз проверим, не пора ли нам уволить кого-то из охраны.
Его расслабленность немного успокаивает и меня.
В конце концов, это ведь Роял Грейс, фирма с мировым именем!
Конечно же у них работают самые лучшие, самые внимательные охранники, которые обязательно заметят сигнал, который подал босс.
Стоит мне только уверить себя, что очень скоро мы выберемся отсюда, как вдруг фонарик в руке босса резко выключается.
– Тоже батарея села – равнодушно констатирует Азамат Рустамович.
Нет, только не это…
Обхватываю себя за плечи и до боли впиваюсь ногтями в кожу.
– Босс… – дрожащим голосом зову я.
– Что? – равнодушно доносится откуда-то из темноты.
– Я боюсь темноты. В смысле, очень-очень боюсь.
От страха становиться холодно.
Чувствую, что босс всё еще рядом, но то, что я совсем не могу его разглядеть, приводит меня в ужас.
– Я…Понимаете, у меня зрение плохое, я линзы ношу… – зачем-то говорю ему.
Парализующий страх холодом разрастается по груди, заполняет конечности и медленно расползается по всему телу.
– И что?
– Мне врач в детстве постоянно говорил, что я скоро ослепну. От меня так пугал, чтобы я много не читала, чтобы глаза не напрягала, потому что зрение очень быстро падало.
С каждой секундой понимаю, что контролировать себя становиться все сложнее. Я вот-вот впаду в истерику.
Босс молчит, а я продолжаю.
– Я с детства боялась, что открою глаза, и ничего не увижу. Только темноту. Я сплю с ночником постоянно, понимаете? – уже на высоких нотах заканчиваю я.
Ужас от того, что я снова и снова открываю глаза и ничего не вижу, возвращает меня куда-то в детство.
Умом я понимаю, что в лифте просто нет света, но это понимание находится где-то на поверхности, а страх…Тот самый страх из детства – он глубоко внутри.