Он повернул ко мне темнощекое, темноглазое лицо, встопорщил седые усы. Он здоровался улыбкой – разумеется, только с близкими. Я принадлежал к самым близким из его подчиненных.
– Холодно, генерал? – спросил я. Все вытерпевшие сильную вибрацию долго страдают от недостатка тепла.
– Не холодно, а зябко. Что на позиции, Андрей?
– Полное спокойствие.
– Тебя это тревожит?
– А как иначе? Такая невозмутимость – загадка.
В комнату – как всегда, очень быстро – вошел Гамов. За ним показался Павел Прищепа. У Гамова зло сверкали глаза. Павел был бледен.
– Новая беда, полковник? – спросил Прищепа.
– Пусть скажет ваш сын!
Павел способен запоминать сводки и сообщения наизусть. Дар из кратковременных, на часы, в особо важных случаях – на сутки. В пределах этого времени он излагает известия, словно читая их. Внятно отчеркивая запятые и точки, он передал свежую радиограмму из Адана. Патина не вынесла удара соединенных армий и запросила сепаратного мира. Вилькомир Торба объявил, что не хочет подвергать военным разрушениям свою прекрасную страну. Он переоценил могущество Латании. Председатель Маруцзян обманул его, выставив не профессиональную, а добровольную армию. Надежды на победу нет. Великодушный президент Кортезии господин Аментола заверил его, что никто из сложивших оружие патинов не подвергнется репрессиям. Блюдя достоинство своего великого народа и полный высокого рвения остановить кровопролитие, президент Патины Вилькомир Торба приказывает своим войскам организованно прекратить борьбу.
– Измена! – сказал Прищепа. – Спровоцировали нас на войну за их интересы. И при первой же неудаче изменяют нам!
– Пока только предательство, а не измена, – мрачно поправил Гамов. – Они только отходят в сторону, оставляя нас один на один с врагами. Но скоро открыто перейдут на сторону Кортезии и повернут оружие против нас. Я говорил уже давно вам это говорил. Верить такому лицемеру, как Вилькомир Торба!
– Да, вы говорили, Гамов, что верить патинам нельзя. А я им верил, а вам не верил. Да что я! Как Маруцзян, столько лет стоявший в центре мировой политики, не раскусил его?
В глазах Гамова загорелась злая издевка.
– Вы спрашиваете, почему Маруцзян столь непроницателен? Все просто, генерал: Маруцзян – тупица. Хитрец всегда обведет дурака вокруг пальца. Именно это и произошло.