– Минута, и повторим, – прошептал Денис мне в волосы, стиснув еще крепче.
А я взобралась на него, обхватила бедра своими ногами, и сделала то, что давно хотела – стянула с него футболку.
– Что, маленькая моя, тошно?
Денис не пытается прикрыться. Больше не тянет футболку на себя. Лежит, терпит, я его взгляд чувствую – испытывающий, тяжелый.
А мне… нет, не тошно. Больно.
Я ладонями чувствовала его шрамы, но не представляла, как они выглядят. Вернее, мне рисовалась обычная картина в стиле «шрамы украшают мужчину». Не украшают, ведь это не просто шрамы.
Это – следы пыток, издевательств. Будто кожу вырезали, выкорчевывали. Его уродовали. Это – хронология боли. Белые рытвины на коже, кратеры, и всюду татуировки. Но они не скрывают, а подчеркивают общий кошмар.
Тело мускулистое, поджарое и… кошмарное, да.
– Это случилось с тобой в тюрьме?
– Случилось? – хмыкнул он. – Ты дипломатична, Сашенька. Да, есть разные колонии, мне, как обычно, «повезло» по жизни. Попал в самую пиз*ецовую.
– Это другие заключенные творили? – содрогаясь, провела по белой полосе на груди – самому красивому шраму, если так вообще можно сказать. – Они издевались?
– Охрана, – покачал он головой. – Я был не самым послушным заключенным, таких интересно ломать. Но хоть не опустили, наклонностей не было, думаю, иначе бы мне не повезло вдвойне. Эй, ты плачешь? Саша, успокойся, ну тише, тише…
Сама не заметила, но оказывается, слезы с моего лица на изуродованное тело Дениса капают. Боже, да что же с людьми не так? За что?
Виноват Денис в чем-то, или не виноват, но нельзя так. Просто нельзя!
– Не смей меня жалеть! Лучше уж отвращение, – скривился парень, и, приподнявшись, снова надел на себя футболку.
– Да брось, – через силу выдавила смешок, – жалость не должна унижать, я ведь женщина. Любим мы это дело.
– Убогих жалеть?
– Плакать из-за несправедливости, – покачала головой.
Руки гладят его тело, уже касаясь футболки. Но я ведь помню, Боже, я никогда не смогу забыть эти картины. И даже сквозь одежду будто вижу эти шрамы, эти кошмарные шрамы.
Может, попытайся Денис меня изнасиловать, я бы ликовала? Или, убей он моего родственника, я бы радовалась, зная, что он не просто пару лет отсидел, но и изуродованным оказался. Да, может, я бы радовалась этому, упивалась.
Но сейчас передо мной парень, которого я знала в юности. И я помню, каким он был – сумасбродным, живым. Посмеивалась над его влюбленностью, глаза перед подругами закатывала на очередную фразу: «Твой пылкий влюбленный опять за тобой следит. Гляди, снова ради тебя морду будет бить».