– Сперва попробуй, – настояла моя так называемая лучшая подруга.
– Какой смысл? И как это вообще сделать?
– Легко и просто. – Джулс достала из сумки блокнот и ручку и начала писать. – Мы составим список эмоций, а ты попытаешься вызвать у него каждую из них. Своего рода тест. Словно ежегодный медицинский осмотр, с целью убедиться, что он функционирует нормально.
– Иногда твой образ мыслей меня пугает, – сказала Бриджит.
– Нет, – повторила я. – Без вариантов.
– Звучит немного… нехорошо, – Стелла постучала золотыми ногтями по столу. – Какие ты имеешь в виду эмоции?
– Стел!
– Что? – Она бросила на меня виноватый взгляд. – Мне просто любопытно.
– Вот так, с ходу? В гневе мы его уже видели, значит, счастье, грусть, страх, отвращение… – Джулс коварно ухмыльнулась. – Ревность.
Я фыркнула.
– Да ладно. Из-за кого он может ко мне ревновать?
– Не к тебе, а тебя.
Бриджит оживилась:
– Думаешь, ему нравится Ава?
– Нет, – я устала повторять это слово. – Он лучший друг моего брата, и я не в его вкусе. Он сам мне сказал.
– Пффф, – Джулс отмахнулась от моих возражений, как от надоедливой мухи. – Мужчины сами не знают, чего хотят. Кроме того, разве ты не хочешь отомстить ему за историю с Оуэном?
– Нет, – твердо сказала я. – И я не поддержу эту безумную идею.
Через сорок пять минут мы решили, что первая фаза операции «Эмоции» начнется через три дня.
* * *
Я НЕНАВИДЕЛА СЕБЯ ЗА МАЛОДУШИЕ.
Каким-то загадочным образом Джулс всегда убеждала меня поступать вопреки инстинктам, например, когда мы четыре часа ехали в Бруклин, чтобы посмотреть выступление группы ее любимого певца, и в итоге оказались посреди шоссе на сломанной машине. Или когда она уговорила меня написать любовное стихотворение симпатичному одногруппнику, после чего его девушка – о которой я понятия не имела – охотилась за мной по всему общежитию.
Джулс обладала невероятным даром убеждения. Отличное качество для начинающего юриста, но не для невинной подруги, то есть меня.
В тот вечер я залезла в постель и закрыла глаза, пытаясь упорядочить лихорадочные мысли. Операция «Эмоции» должна была стать веселым, легким экспериментом, но я нервничала, и не только из-за сомнительной допустимости происходящего. Я всегда нервничала из-за Алекса.
Я поежилась, представив его реакцию, если он узнает о нашей задумке, и мысли о снятой заживо шкуре погрузили меня в неглубокий, тревожный сон.