Значит, он и не думал её помнить, и уже давно счастлив с кем-то. Ожидаемо ли это было? Всегда ожидаемо. Всегда было понимание своего им забвения. Хороша бы она была, как ломанулась бы ему навстречу, да ещё и с воплем радости. Но молодец, она научилась сдерживать свои чудовищные прежние эмоции. И до чего же хотелось подойти, пихнуть безвкусицу длинноволосую: «Моё! Не трись о то, что не тебе судьбой определено»! И пихнуть в сторону. Та, прежняя Ксения, так и сделала бы, но эта?
Ксен, как прочухал что, поволок её как пьяную подальше и побыстрее. За угол, за горизонт не нужных, а вдруг и скандальных? событий. Ксения прижалась к стене старинного дома. Когда-то русский вор – олигарх построил это здание, думая жить здесь века. Неподкупные века унесли его тлен в безвозвратное прошлое, времени взятку дать было нельзя! А здание, вот оно, стоит до сих пор. Кто-то в нём и живёт или занят какой-то своей деятельностью. Оно сохранилось в этих хитрых и умеющих прятаться от чужих исторических схваток местах до сих пор. «О чём это я думаю? Что со мною»?
– Что с тобою? – спросил Ксен.
– Я слышала, что в далёких космических колониях очень часто женщины становятся не похожими в своих привычках и облике на земных женщин. Меняются порой до не пристойного для Земли идиотизма. Архаизируются в своих привычках и поведении. Заводят свою инопланетную моду, чтобы выделяться на Земле, чтобы подчеркнуть свою обособленность, исключительность, необычность. И мужчины, я слышала, теряют от них головы и ещё некоторые части своей нижней экипировки.
– И что? – опять не понял ничего тупица Ксен. Да и как он мог её понять? Но ведь там, где был космический бродяга, не было семейных колоний. А эта кто? Инопланетная фауна, получается? Да мало ли где он с ней познакомился. Ему всегда оно было легко. Вот и нашёл такую же бродяжку где-нибудь на одной из перевалочных космических баз отдыха. Они же чуют друг друга на расстоянии, эти космические кочевники. А как же сны? Обещания возврата, приходящие с метеоритами, со звёздной пылью на Землю? Всё ложь. Всё мистика. И её путешествия под маской в ментальных лабиринтах, где она всегда его находила и дразнила, и он отзывался ответной тоской.
Ксения, лежа ночью у Ксена под боком и обжигая его нечувствительную спину горючей слезой, пребывала совсем не с ним. Она опять металась вдоль той сетки, а она тянулась и тянулась длиною в жизнь, прожитую по ту сторону от него. Боль, идущая спазмом от груди и вниз в живот, сжимала её непониманием. Почему? За что? И чего она продолжает корчиться? Разве было что-то настолько и прекрасное, от потери чего так больно?