– Это ерунда, – отмахнулась – страх прошел, отбилась же от урода, а рассказывать Игнату про это не тянет.
И ведь не к маргиналам мы пошли. Квартира была богатая, Женя сказала, что просто посидим.
Посидели…
– Ладно, тогда расскажи про себя, – Игнат поставил передо мной чашку черного чая, сахарницу, а затем все же открыл бутылку, и плеснул в бокал немного виски, – Больше не налью.
– А мне больше и не надо. Я только чай выпью.
Он придвинул бокал, и покачал головой.
– Выпей. Иначе заболеешь.
– Заботливый, – подарила мужчине улыбку.
Глаза у него пугающие. Синие, темные. Грозовые. Смотреть в них, и смотреть, и все равно не насмотришься. И фигура великолепная, а я в этом знаток – столько лет в балетном оттрубила, где все на анатомии помешаны. По взгляду теперь могу определить, сколько времени человек уделяет спорту.
Игнат – много. Не худой он. Крепкий, мускулистый.
Притягательный. Магнетизм животный, а запах его для меня – сильнейший феромон.
– Так расскажешь про себя, или это тоже секрет? – напомнил он, и опустился напротив.
– Я из провинции, переехала в столицу учиться балету.
– Научилась?
– Научилась, – немного помрачнела я.
Мама в ужасе была, когда я загорелась балетом. А случилось это именно из-за нее – еще до моего рождения мама попала в аварию, колено было травмировано так, что она хромала. Долго. И операции делала. Реабилитации помогали, но не так, как маме бы того хотелось, и она начала искать альтернативы.
Занялась балетной гимнастикой, а я маленькая была, наблюдала. Каждое утро смотрела, как мама садилась на коврик, и тянула ноги через силу, через боль. С мамой занимался пожилой балетмейстер, который и включил мне на планшете спектакль «Дон Кихот», чтобы я не мешала им.
И я пропала.
– Знаешь, мама не одобрила, когда я заявила, что пойду учиться балету. В позу встала, что только через ее труп – она знала, что травмы для балетных – это обыденность. Не хотела она для меня подобного.
– Но своего ты добилась? – Игнат сделал глоток виски.
– О да! Я голодовку объявила, – не смогла скрыть дурного хвастовства, когда сказала это, но вспоминать забавно ту войну с мамой.
– Упорная.
– Папа тоже так сказал, – рассмеялась я, вспоминая прошлое. – Мама сдалась. Они решили, что я позанимаюсь полгода максимум, и «блажь» пройдет. А она не прошла.
Меня порекомендовали в столицу. Конкурс – девяносто человек на место, но я прошла несмотря на то, что по возрасту не подходила – слишком маленькая. Но ведь взяли. И я училась, хотя каждый день было больно. Болели мышцы, кости, суставы. Но это того стоило. И уже на предпоследнем курсе я танцевала в главном театре страны.