– Нет. Да. – Я едва успевал отвечать.
– Опиши мне его жену. И любовницу.
– В смысле внешность? – уточнил я. – Жена, она высокая, с хорошей фигурой, глаза…
– Внутренность, – перебил он меня. – Елена Алмазова… кратко. Яснова, тоже кратко. Обеих. Как в Википедии, понимаешь?
Я усмехнулся.
– Волна и камень. Стихи и проза. Лед и пламень.
– Это Пушкин, – проявил осведомленность сыщик. – А твой диагноз?
– Алмазова – она такая… эффектная, умная… И, как оказалось, зловредная. А Яснова – улыбчивая, душевная… с виду, во всяком случае. И подозревается в отравлении… Слушай, я не понимаю, какой диагноз ты хочешь услышать.
– Тоже мне, доктор-писатель, – хмыкнул Строганов. – А во сколько умер Яблочков?
– В два ночи.
– С кем ты дежурил?
– С Анжелой, она очень опытная и ответственная медсестра, и с Пашей, он студент Военно-медицинской академии, медбратом подрабатывает. Толковый парень. И еще санитарка с нами…
– Был ли дождь тем вечером?
– Нет, – ответил я уверенно, вспомнив, как разглядывал через окно двор приемного отделения.
– Во сколько ты ужинал?
– Где-то около девяти…
Я продолжал отвечать, удивляясь, что события той ночи вовсе не исчезли из моей памяти, а были словно спрятаны за закрытыми дверями. И Строганов со своими вопросами-ключами как будто открывал эти двери.
– Какую музыку ты слушал после ужина?
– Музыку? – несколько удивился я. – Да не помню… А почему ты думаешь, что я вообще слушал музыку?
– Потому что на столе у медсестры стоит радио, которое постоянно играет, – буркнул он в ответ. – В тот вечер оно тоже играло?
– Наверное. – Я пожал плечами. – Даже могу точно сказать – играло.
Я прислушался – пел Гарик Сукачев. И в этот момент меня вдруг накрыло воспоминание… Арсений, видимо, задал мне очередной вопрос, но я даже не услышал его, погрузившись в свои мысли.
– Ты чего? – Детектив хлопнул меня по ноге. – Заснул?
– Подожди-ка, – попросил я Строгонова, машинально потирая ушибленное колено. – Я вспомнил…
Вероятно, мой тон подействовал на нетерпеливого сыщика, и он замер, боясь пошевелиться.
– Я точно вспомнил! – громко воскликнул я. – Монитор! Понимаешь?
Арсений интенсивно закивал, хотя явно не соображал, о чем идет речь.
– Я был уверен, что подключал Яблочкова к системе контроля состояния больного! – Я вскочил и возбужденно зашагал по ординаторской. – А оказалось, что нет! Понимаешь? Оказалось, что система была подключена к соседу! Это значит, что я забыл, ошибся… А сейчас я вспомнил! Когда я подключил его к системе, на экране монитора появились цифры: его пульс, давление и сатурация, и я сказал: «Хорошо!», потому что все показатели были в норме, и тут как раз песня дурацкая заиграла: «Хорошо, все будет хорошо…», понимаешь? Я тогда еще подумал, что теперь-то точно у доктора все будет хорошо!