– Мышечный релаксант, – предположил я, вспомнив посиневшее лицо доктора.
– Как? Мышиный релаксант? – встрепенулся Арсений. – Черт его знает, может, и крысиный. Укол сделан, пациент начинает помирать, ваша медсестра все еще дрыхнет, а монитор молчит, потому что у соседа… Как ты там говорил?.. Правильный ритм? И дело сделано! Перед уходом убийца, чтобы побыстрее избавиться от улики, выбрасывает шприц в ближайшее мусорное ведро. Разумеется, на ней были перчатки. Затем просыпается дежурная медсестра, начинается реанимация, но пациента уже не спасти. А утром доктор Агапов допивает кока-колу медсестры и тоже вырубается, – закончил он и воззрился на меня. – Ты чего молчишь?
– А что я должен сказать? – поинтересовался я, раздумывая, обидится ли он, если я назову его версию полным бредом?
– Что это гениальная догадка, – недовольно пояснил он. – Это первая версия и первые подозреваемые. Дальше…
– Первые? – усмехнулся я. – Будут и другие?
– Конечно, – подтвердил Строганов. – Мы же еще в начале пути! Подозреваемых будет много, например, те, кто дежурил с тобой: медсестра и медбрат. Тебя мы исключаем… – деловито добавил он.
– Ну, спасибо! – воскликнул я.
– Не за что. Ты не можешь быть причастен к этому делу, поскольку не обратился бы тогда ко мне за помощью, – совершенно спокойно пояснил Строганов.
– Ты меня успокоил, – съязвил я.
– Правда? Это хорошо, – искренне обрадовался этот логик.
– Вот в ком я уверен, так это в Анжеле и Паше, они точно не имеют к смерти Яблочкова никакого отношения, – как можно тверже и решительнее высказал я свое мнение.
– Да что ты говоришь? Не имеют отношения… – недовольно воскликнул Арсений. – Может, у тебя есть версия, кто имеет отношение? А? Может, ты вообще свою версию предложишь? – И он свысока посмотрел на меня.
– Да. – Я с серьезным видом кивнул в ответ, чем вызвал на лице сыщика выражение неподдельного испуга. – Самоубийство! – добавил я с нескрываемым сарказмом.
Сыщик замер. Страх, злость, растерянность, а затем… искренняя радость – вот эмоции, которые мгновенно появлялись и так же быстро исчезали с его лица.
– Нет! – заорал он наконец. – Это не может быть самоубийством! Потому что он не дошел бы до мусорного ведра, чтобы бросить туда пустой шприц! А завалился бы по дороге! Или дошел бы? – Строганов впился в меня глазами.