«Прочь с моей собственности, – заявила Имоджин. Она опустила оружие и направила его на ближайшего призрака. – Вам здесь не рады».
«Как и тебе, ведьма. Нам не нравится твое язычество».
«Я больше не буду просить», – прорычала она. Джек помнил тон ее голоса. Они все влипли в неприятности, и им очень повезет, если они не получат хлыстом по заднице.
А затем случилось что-то, что он не смог бы объяснить. Воспоминание, когда-то похороненное в глубинах разума, было таким туманным, что его можно было спутать с полузабытым сном. Бабуля Джини подняла свободную руку к небу, призывая невидимую силу. И лижущее ночь пламя, закручиваясь спиралью, устремилось к призракам. Белая мантия одного из них загорелась. Двое его друзей бросились к нему на помощь, чтобы вытащить из огненного ада, и попытались сбить мерцающее оранжевое пламя, охватывающее его тело.
Джек помнил, как человек кричал в панике. Помнил, как все они кричали, призывая друг друга отступить.
«Это еще не конец, ведьма!»
И действительно, это продолжалось еще какое-то время. Джек сжал губку в руке так сильно, что вся вода вытекла из нее. Мыльная пена на облицовке пузырилась и лопалась. Джек моргнул, вытер пот со лба и посмотрел на оставшиеся буквы, сочащиеся красными подтеками по белой панели.
Старая сука горит в аду.
Он уставился на эти слова, затем снова перевел взгляд на входную дверь. Ключ оттягивал карман, космический вес, дополненный силой притяжения, давил на Джека.
– Всему свое время, Бабуля.
Закончив, Джек бросил губку в ведро с грязной водой и вытер руки о штанину. Вытащил телефон и набрал Чака. После трех гудков старый друг ответил.
– Чак, это Джек. Хочешь выпить?
1
Красная табличка «ПРЯМОЙ ЭФИР» погасла, и Стефани «Стиви» Грин отодвинула микрофон от лица. Студию заполнил голос продюсера.
– Стеф, ты не можешь говорить в эфире подобное дерьмо.
Она освободила свои кудри от наушников и убрала их в пучок на затылке. Затем наклонилась к микрофону и бросила косой взгляд на Райана, сидящего по другую сторону окна.
– Блин, это моя радиостанция, – сказала она, – и я буду говорить все, что хочу.
– В пределах разумного, Стеф. ФКС[6] – это одно, но злить своих слушателей – совершенно другое, и…
Стефани сняла наушники. Когда она подняла глаза, Райан Корлисс продолжал говорить. Она помахала ему, произнеся губами: «Я тебя не слышу», указывая при этом себе на голову, и рассмеялась, когда он показал ей средний палец. Это был не первый их спор. С тех пор, как год назад открылась радиостанция, Стефани встречала сопротивление на каждом шагу. Она принимала жалобы от местных жителей, но не собиралась терпеть претензии еще и от продюсера. Особенно когда дело касалось содержания.