Нахор попытался водрузить пенсне на нос, но его руки тряслись, и после нескольких безуспешных попыток он оставил это.
– Я думал, это ты нас всех так, – глухо произнёс член Синода.
– А это не я.
– Я уже понял.
– Есть мысли, что это было?
– Я думаю, что это твой Азарь. Не знаю как. Может, ему как-то удалось удрать от рытников, а может, переловил их всех собственноручно и принёс в жертву какому-нибудь языческому богу. Или я не знаю, что ещё… Но он точно как-то в этом замешан. Мы разберёмся.
Опальный голос Синода иронично фыркнул.
– Даже не сомневайся, – Нахор вздохнул и помассировал переносицу. – Но я не за этим пришёл. Как ты это сделал? Тогда, во время казни.
Илия довольно крякнул.
– Что, обосрались, господа святейшие отцы?
– Не то слово.
– У меня есть объяснение, но оно тебе не понравится, Нахор.
– И всё-таки?
– Это Господь.
– Чего?
– Господь, – невозмутимо продолжал Илия. – Это он вмешался, поскольку я, видимо, тут единственный, кто делает всё ради блага Храмовых скал и во имя веры, а не в угоду собственным мелочным интересам.
– Ладно, Илия, брось. Тут только мы, клянусь, я никому не скажу. Как ты это провернул?
– Боюсь, Нахор, мне больше нечего тебе ответить.
Святейший отец вздохнул и, помогая себе руками, поднялся. Кое-как он всё же нацепил на нос пенсне и в упор взглянул на Илию.
– Думаешь, тебе удастся повторить это снова?
Илия развёл руками.
– Пути господни неисповедимы.
– Ладно, Илия, если передумаешь, дай знать. Я тебе не враг. Тебе нужен здесь хотя бы один друг. Подумай.
– Премного благодарен! – преподобный поклонился с преувеличенным почтением.
Нахор бросил на него ещё один взгляд, потом повернулся к двери, постучал и через мгновение скрылся за ней.
Илия проводил его усталым взглядом. Остатки его сил ушли на браваду перед Нахором. Ещё больше голос Синода потратил на разговор с Азарем. Илия тоже был уверен, что Азарь к этому причастен, но шум отпираемой двери отвлёк его и не дал вытрясти из проклятого ересиарха всю правду.
Илия вздохнул и сполз на спину. Ему нужно было набраться сил.
* * *
Нахор быстро покинул темницы.
Гнев придавал ему силы, с каждым шагом святейший отец чувствовал себя всё лучше. Головная боль постепенно отступала, ноги уже почти не дрожали, и общее состояние улучшалось. Что бы ни случилось некоторое время назад, оно имело временный эффект и не сильно задело, по крайней мере его организм.