– И квартира ваша? – хмыкнула женщина из опеки.
Папа не стал даже заглядывать внутрь. Просто сказал мне:
– Собирайся давай. Поедем домой. Тут после разберемся.
– А Люська? – замирая от ужаса, спросил я.
– Само собой. Люся, ты тоже собирайся.
Сестра отлепилась от стены, которую подпирала, и неуверенными шагами подошла к отцу.
– Папочка?
– Что, милая? – вздохнул он.
– Это правда ты?
Отец подхватил сестру на руки и прижал к себе, тяжко вздохнув.
– Это я. И я тут. Всё хорошо.
– Не уходи больше, папочка! – завыла Люся.
Я обмер. Сейчас сдаст всех с потрохами, и строгая женщина нас заберет, несмотря на наличие живого официального отца. Но тётка потеряла к нам интерес и о чём-то сплетничала с Машей. А батя держал Люську на руках и по лицу его текли слёзы. Он так старался обидеться в том числе на сестру, так долго пытался держаться подальше, но любовь к ней победила всё остальное. Любовь к нам, к его детям.
– Не уйду. Я никуда больше от вас не уйду. – плача, выговорил он.
– Она меня ненавидит! Она меня специально унижает! – рыдала Тоня, размазывая по лицу слёзы, чёрные от туши.
– Ты о моей матери говоришь. – хмурился Стас.
– Давай уйдём, ну пожалуйста. Я так долго не выдержу!
Уйти Стас не мог. Как тут уйдёшь, если мама при любой попытке сына переехать и жить отдельно, бледнеет и хватается за грудь в области сердца. Мама растила его одна. Ночей не спала, по врачам таскала – здоровье у маленького Стасика было не очень. Тянула его изо всех своих материнских сил к свету, и вытянула.
Стас вырос любящим почтительным сыном. Женился. Галина Васильевна хотела, чтобы он женился на соседской племяннице, Ларисе. А он женился по большой любви на бесполезной Тоньке. Красивая, а какой с этого толк? Если она ни на что не способна. Поварёшку от кастрюли до тарелки не может донести так, чтобы не залить всё вокруг!
– Безрукая! – вскрикивала свекровь. – Опять скатерть мне испортила! Что ты домой купила, чтобы вещи мне тут портить?
О том, чтобы доверить невестке кулинарию, и речи не было. Каша у её выходила – топором не разрубить, а в супе наоборот можно было заплывы устраивать хоть на яхте, такой он был жидкий. Научить Тоню чему-либо не представлялось возможным. Когда её не было дома, Галина Васильевна заводила с сыном неизменный разговор:
– Зачем она тебе, Стасик? Ничего не умеет. Профессии нормальной не имеет. Что за работа такая – книжечки перекладывать? В голодный год пропадёте.