"Вход строго по билетам", – поясняет мне эта же девушка, глядя на меня и мою горячую тарелку с таким сочувствием, что ссориться с ней совершенно расхотелось. Но и идти к себе домой, так и не узнав, что же тут такое происходит, я тоже уже не могла. Чёрт с ними со всеми, – думаю, – и встала в общую очередь. Как все. Ни на секунду не задумавшись, где ж я возьму билет, когда всё-таки очередь дойдёт и до меня. Но тут ведь главное, наверное, зайти, а там разберёмся.
Время тянулось долго, ноша в моих руках становилась всё тяжелее и тяжелее. Иногда я думала: "Да оставлю я эту тарелку тут, прямо на полу в общем коридоре уже, и пойду – не шарахаться же с ней туда-сюда по городу!. А к маме забегу уж в следующий раз как-нибудь", – но любопытство не отпускало. Девушки время от времени заходили в мамину квартиру, очередь уменьшалась, но обратно из квартиры никто не выходил. Да что там такое происходит, в конце концов?!! Меня съедало любопытство, и я терпеливо ждала, прислонившись к стене и обняв эту чёртову тарелку. Как-то казалось неправильным не сберечь специально принесённое угощение.
Время как будто остановилось… Я неподвижно стояла перед дверью отчего дома памятником дочернего смирения и, кажется, даже ни о чём не думала. Когда, наконец, из всей этой очереди я осталась одна, дверь передо мной будто сама собой распахнулась.
Я хотела было пройти сразу на кухню, чтоб привычным движением руки разогреть в микроволновке принесённое угощение, включить по-хозяйски чайник, достать чашки и сесть, наконец, за стол почётным гостем, пока мама хлопочет рядом, доставая что-нибудь к столу из своей нехитрой снеди. Но на кухне меня почему-то встретила только гора посуды, оставшейся после какой-то трапезы. Видно было, что всю эту грязную посуду только что откуда-то принесли и составили неровными стопками на стол и часть сложили в раковину, просто не успели помыть. Судя по всему, гостей было много, но как-то считывалось, что повод был как минимум не праздничный. В кухне ещё аппетитно пахло блинами, котлетами и картофельным пюре, стаканы алели потёками киселя.
"Как после поминок", – пронеслось в голове. Я медленно, с чувством какой-то нарастающей тревоги, пошла в глубь квартиры, осторожно заглядывая по пути в каждую комнату – где-то ведь должны были быть все эти девушки, входившие в квартиру до меня. Но в доме стояла гробовая тишина, и комнаты были не то что абсолютно пусты, но и сами находились в каком-то удручающем запустении, будто там давным-давно никто не жил: лучи уходящего за горизонт солнца едва пробивались сквозь грязные стёкла окон, подсвечивая давнюю пыль на всех поверхностях, которую даже я не рискнула никак потревожить и ни в одну из комнат не решилась пройти дальше порога.