Люди любят День выбора – еду раздают, а королева и ее свита разбрасывают золотые и серебряные монеты.
Когда один воин проходит через зеркало, в глади этого зеркала возникает имя очередного избранного воина. Этот ритуал называют «священный жребий». Не сложно догадаться, что День выбора у нас событие регулярное, раз в десять лет случающееся. Избранному воину суждено продержаться в Зазеркалье десять дней, а затем сразиться с воином из драгманской империи. Победить или проиграть – как повезет. Собственно, в этом и заключается главный закон, оставленный людям богом-защитником, Тангором. А беда Калеба в том, что уже больше тысячи лет никто из зеркала с победой не возвращался. Ну, то есть, вообще не возвращался. Поговаривали, что драгманцы слишком сильны, победить их невозможно. Вот Калеб и испугался.
Покуда мы заходили глубже в лес, грязь под ногами становилась жиже и громко чавкала.
– Если осколок обладает такой же силой, что и наше священное зеркало Эквилим, значит сквозь него тоже можно пройти в Зазеркалье, – переводя тяжелое дыхание, бросил мне Калеб. – Если ведьма согласится на сделку, пойдешь вместо меня. А я сбегу. Уж лучше так, чем верная смерть. Ты уж прости.
Сделкой Калеб называл обмен собственной жизни на мешочек золота. Только зачем ведьме золотые монеты, он мне не объяснил.
– А как же Кабир? – спросила я, пытаясь ослабить тугую веревку на запястьях.
– А? – хмыкнул Калеб. – Единственный выживший воин? – переспросил он. – Он жил больше двух тысяч лет назад. Ты, вообще, уверена, что он существовал?
– По его жизнеописанию все наши учебники составлены, – ответила я. – Он победил драгманца и вернулся.
– Удача, – буркнул Калеб. – Везение. Я бы на это не рассчитывал.
– А на ведьмину помощь рассчитываешь? – мрачно бросила я, позабыв в отношении молодого мастера Калеба использовать почтительное «вы».
На самом деле, когда он кляп вытащил, я его такими словами называла, что уже и смысла не было сохранять приличия.
В лесу что-то беспрестанно шумело, и я с опаской озиралась по сторонам.
– Не боишься рэйконов? В Мертвом лесу они дикие.
– Я взял лучину из храма и зажег фитиль в фонаре. Ты же знаешь, что духи боятся священного огня.
Ничем его не проймешь!
Мы спустились с пригорка. Конь, к которому я была привязана, испуганно таращил темные глаза и шел нехотя, обреченно. Калеб нетерпеливо двинулся вперед, отпугивая светом фонаря неясные тени леса.