– Не у меня. У меня рухлядь. Вот могу лебелевские карабины
предложить – пятьдесят одна штука. Тогда все лебелевские патроны
спихну с глаз долой. Это еще тысяч десять наберется и для рядовых
вполне сгодится. С этим, думаю, первое время продержаться можно.
Потом до нормальных складов дело дойдет. Не эту тряхомудию уже
пользовать будем. Если повезет, конечно.
– Это да.
А приятно посмотреть на ожившего и воодушевленного пациента!
Ишь, зашустрил мичман! Прямо воскрес!
– Так, осталось у нас тринадцать человек безоружных.
– Могу дать ящик ППШ-41. Это четыре штуки. С дисками напряг, так
что по одному диску выйдет.
– А рожки от ППС не подойдут?
– Нет, они разные и друг к другу не подходят.
– А не найдется ли в хозяйстве пулеметов? Ручных?
– Есть «Зброевки». Но к ним ни боеприпасов, ни рожков. «Дрейзе»
есть. Может, возьмете наганами? Я и кобуры дам.
– А может, там РПД какой? Или ДП?
– А лекарство от жадности в этой сумке есть?
– Нету. У нас там три тысячи человек. По уму-то половину бы
вооружить. А получаются слезы кошачьи. Командиры тут танцы
вытанцовывают да задницы бумажками прикрывают.
– Так бумажка – это свято. Я и сейчас вот начну выписывать. Пока
думай насчет наганов.
Звоню Николаичу. От перечисленного он немного дуреет – не
рассчитывал на такую роскошь. Готов и на наганы согласиться, но
просит покочевряжиться – вдруг чего еще полезного добудем.
Показывая всем видом, в каком я восторге от маузера, размягчаю,
насколько возможно только это сделать, мохнатое сердце мичмана.
Подумав и махнув рукой, притаскивает – ну хоть стой, хоть падай –
две винтовки СВТ-40. И штыки к ним. Оказывается, что это было
оружием часовых у знамени. Аж годов до 1960-х. Потому винтовочки
ухоженные, и, главное, в стволах муха не сидела. Но патронов и к
ним нет. Тоже надо начвора трясти.
И под занавес, как бы ошибившись в счете, притаскивает не семь,
а восемь наганов – и к ним кирзовые кобуры, почему-то белого
цвета.
– Так, теперь я буду писать расходную ведомость. А ты, доктор,
сколько патронов притащишь, столько и заберете. Вот тут, значится,
они лежат – 7,62 на соответственно двадцать пять.
Тэтээшки маузеровские.
Пока мичманюга не спеша корябает накладные, успеваю притартать и
сложить в кучу тысяч сорок патронов. Оторвавшись от бумажонки,
мичман замечает: еще пару цинков можно прибрать. Прибираю.