Когда продвигаемся от подъезда к машине, кто-то окликает сверху
– Дарья Ивановна с Гаубицей решила нас подстраховать с лоджии. Ну
что ж, это еще лучше. Забираем хлеб из багажника, обе упаковки яиц
и без проблем, но подстраховываясь, возвращаемся. То ли мне
кажется, то ли уже спаркой идем неплохо.
А вот гордыне предаваться не надо, как это у меня всегда выходит
– только начнешь красоваться, так обязательно опозоришься. И тут
нога у меня, такого героического и бравого, неудачно встает на
ступеньку, соскальзывает, и я чуть не втыкаюсь носом и обрезом в
бетон площадки, судорожно оттрепыхавшись руками и ногами. Хлеб
веером вылетает из пакета по лестнице. Ай, молодца! Еще хорошо, что
палец держал не на спусковом крючке, а то еще бы помпезнее
вышло.
И ведь знаю за собой это: как только начинаю бельмондовствовать,
так черт-те что выходит. И давно уже – начиная с шестого класса,
когда захотел покрасоваться в автобусе перед тремя симпатичными
девчонками и потому на своей остановке не вылез, а выпрыгнул, как
молодой гепард. Ну и воткнулся «гепард» темечком в притолоку
автобусной двери, а дальше уже вылетел ногами вперед. Устоять,
правда, устоял ценой нелепых телодвижений, только там лужища была
по щиколотку. Вот я в нее и шлепнулся. С брызгами. Прежде чем двери
закрылись, я еще и обернуться успел. Девчонок этих скрючило от
смеха. Так и уехали скорченными. Именно тогда я и понял, что такое
героичная кинематографичность в реальности. В жизни-то дублей не
бывает, потому не выеживайся, дорогой друг.
С присловьем «Пока не набежали…» – Саша шустро начинает собирать
буханки.
Не совсем понимая, уточняю:
– Кто? Соседи?
– Не, микробы! Если упавшую еду быстро поднять с пола, то
микробы набежать не успевают!
Понятно, шутка такая…
Дарья Ивановна тут же начинает бурную деятельность: варит яйца в
луковой шелухе, достав угрожающих размеров кастрюли, рубит хлеб на
аккуратные ломтики и вроде как успевает все одновременно. Ловко это
у нее выходит. Глядя на женскую работу, вспоминаю, что перед сном
желательно разобраться с мужской. Выгребаю в комнате все свои
боезапасы, включая и те, что к «хауде».
– У тебя сколько патронов к Гаубице? – спрашиваю у Сан Саныча
младшего.
– Пять. Крупная дробь. Двенадцатый калибр. Магнум.
– А у меня к Приблуде двадцать два россыпью, да в магазинах
пять, да один стреляный. А двенадцатого калибра гильз дюжина.
Знаешь, мы вообще-то могли бы сейчас тебе боезапас пополнить.
Только вот дроби нет, а эта как маковые зерна. Я ее думал на крыс
из «хауды», но пока не до того.