− Тебе купить-то чего надо? – Таня тоже тянется за рыбой.
Продолжая жевать, Тамара машет рукой.
− У меня пока полный комплект. Сашка затарил на совесть.
− В общем, как надо чего – сразу мне набирай. Я вон всё равно после работы в магазин захожу. А то тебе тут, наверное, до мая ещё куковать.
Тамара глотает остатки рыбы, наклоняется и шепчет.
− Да мне бы прокуковать хотя бы до середины мая. Вот так надо прокуковать! – она подносит два пальца к шее.
− Угу, то есть, вот как, да? – багровеет Таня.
− Тань, ну, прости, я у нашей пизды сразу попыталась самоотвод взять. Так ты думаешь, это прокатило?
− И поэтому ты решила растянуться на крыльце за месяц до того самого дня!
− Тань, ты понимаешь, я ведь как раз об этом думала, когда летела вниз: как же, блядь, точно я всё рассчитала!..
− Думаешь, я не пыталась взять самоотвод?! Да там любой бы его взял на нашем месте… На моём.
− Тань, ну прости старую училку… Ты-то не старая ещё!
− Я тут постарею до Девятого мая!
− Я поэтому тебя даже не спрашиваю ни о чём.
− Артисты по тебе скучают…
− Ой, не смеши! У меня они выли!
− У меня тоже воют. А я вместе с ними.
− Тань, я, когда этим занималась, мне после каждой репетиции хотелось поблевать хоть немного.
− Да знаю я, что ты мне рассказываешь! Думаешь, я не хочу?..
Это место так и называли: отвал. Округлые, сглаженные временем и человеческими ногами, горы глины. Аборигены рассказывали, что её свозили в начале восьмидесятых, когда в Удельную и Озерки тянули метро. Город в те времена сюда ещё не добрался, вот древнюю кембрийскую глину и вывалили на дальний заболоченный берег Долгого Озера, населённый разве что дикими утками и тетеревятниками. В сырую погоду глина, разумеется, раскисает, так что, пробираясь через отвал, Артур ставит ноги “ёлочкой”, будто взбирается в гору на лыжах. И хотя город давным-давно захватил все окрестные поля, озёра и болота и кругом разноцветным частоколом высятся многоэтажки, здесь, на отвале, поросшем вербой, молодыми берёзами, а летом даже ковылём, природа до сих пор держит оборону. Весь район ходит сюда ломать вербу. Но сейчас холодно, так что верба и не думала распускаться. С трудом отломав гибкую молодую ветку, Артур вертит её в руках, припоминая пальцами подзабытые детские ощущения: из вербных веток получаются отличные хлысты, которые свистят в воздухе, словно шпаги.