– Семен Семеныч, при всем уважении – бу-га-га!
– Вот так и знал, что заржете.
– А что еще остается?
– Ржать внутренне. Про себя, с соответствующим выражением
лица.
– Извините, но реакцию надо было обозначить, чтоб показать
участие в беседе. Вот представьте – вы сказали, где колготы. А мы
сидим с индифферентными мордами. Как-то не по-человечески… –
приходится оправдываться мне.
– Ладно, проехали, – великодушно прощает шофер.
– А что вы про пушки рассказывали? Интересуетесь
вопросом?
– Нет, это так. По детским впечатлениям, – улыбается
Семен Семеныч.
– А что за детские впечатления?
– Я перед армией в ДОСААФе на водителя учился. А положено
было еще и работать. Школу закончил, до армии время оставалось –
пока восемнадцать лет стукнет. Ну и поработал некоторое время, пока
прав не было, еще в Артиллерийском музее. Вот там пришлось пушки
покатать.
– С чего это так? Там же они навечно поставлены?
– А как раз была реконструкция пятого зала.
– Это который про начало Великой Отечественной?
– Он самый. Там уже подиумы старые стали ломаться – пушку
же для хранения вывешивать надо. Если она на колесах стоять будет,
то наполнитель резиновый, гусматик, деформируется, и катить станет
нельзя.
– Точно, я видал! У нас маневры были, так в артполку треть
гаубиц накрылась после небольшого марша в сто километров! От колес
аж ошметья летели… – вспоминаю я не очень давнюю службу в
армии.
– Вот-вот. Пушки со старых подиумов скатили, и они в зале
стояли на полу. А со старыми подиумами распрощались – разобрали и
вынесли. Новые же задержались. Ну и так вышло, что я участвовал
сначала в снимании пушек, потом в расставлении их по залу. На новые
подиумы ставил тоже. Не один, конечно. Но как молодой-здоровый
участие принимал с остальными стариканами.
– Так что, есть опыт артиллерийский?
– Скорее транспортный, по профессии. Сам себе тягач
называется. Поэтому опыт есть. Кроме того, пришлось принимать
участие в перекатывании во дворе Артмузея других систем. Вот это
действительно тяжело пришлось. Там тоже в тот год перестановки
делались. Вроде бы как раз ставился атомный миномет «Ока».
– Это такая жуткая дура вроде большой «Берты»?
– Нет, «Берта» пушка нарезная. И атомными минами стрелять
не может. А этот не нарезной. Зато может вдуть атомным зарядом на
сорок пять километров. Так что артиллеристом назвать меня нельзя.
Работу танковых орудий и артсистем наблюдал в армии на полигоне
только.